— Мы готовы ехать, милорд, — на весь лагерь окликнул его Лефонт. Теперь он возглавлял кавалькаду одетых в доспехи людей. Металл поблескивал на солнце.
— Счастливо. — Гейдж приветственно вскинул руку. — Передайте его светлости мое почтение. Жду вас обратно через три дня.
Лефонт кивнул, и колонна двинулась вперед. «Как жаль, что такое великолепное зрелище предназначено лишь для ведения войны», — подумала Бринн.
Гарцующие лошади, солдаты в доспехах, знамена, реющие на ветру…
Знамена…
— Кажется, мой капитан явно понравился тебе, — ревниво заметил Гейдж.
— Приятный мужчина, — рассеянно ответила Бринн. — Но я смотрела на знамена. Прежде я их не замечала. — Она показала на геральдические знаки на белом фоне. — Вот это самое необычное. Я видела на знаменах львов, оленей, но огненный шар…
— Это комета, а не огненный шар.
— Комета!
— А почему бы и нет? Она появилась в небе этой весной. Я увидел ее, мне захотелось ее иметь, и она стала моей. Тебе не нравится?
— Нравится, она очень красивая…
Бринн провожала взглядом уходивших солдат. Душа ее трепетала. Что за человек Гейдж Дюмонт, раз он выбрал себе такой герб? Сама-то она не испугалась, но даже истинно верующие монахи крестились, увидев небесное светило, а Гейдж Дюмонт и вовсе решил бросить комете вызов. Ей стало совсем тягостно и неловко в его присутствии.
— Пойду взгляну, что с моей водой. Слишком долго ее не несут.
С этими словами Бринн поспешила с холма, спотыкаясь об огромные торчащие корни деревьев и кожей чувствуя на себе его взгляд, но Гейдж не пошел следом.
«Я увидел ее, — повторила мысленно она его слова, — и она стала моей». Заносчив, высокомерен. На Бринн нахлынули воспоминания о той ночи, когда она стояла у окна и не могла насмотреться на летящую в черном небе комету.
А где-то далеко от нее в ту же самую ночь Гейдж Дюмонт тоже был пленен этой кометой. А вдруг это судьба и незримая нить свяжет их жизни воедино?
Связующая нить? Пресвятая Дева, да между ними ничего и быть не может. Увидев летящее светило, она испытала восторг и восхищение, а он просто решил забрать его для себя.
Прошло три дня. И опять Бринн разбудил тяжелый взгляд Гейджа. «Пора бы уже привыкнуть к этому», — спросонок подумала она. С того дня, как он снял с ее волос упавший лист, Гейдж еще упрямее следил за ней, подстерегая ее каждый шаг.
Холодные переливающиеся лучи солнца падали на его лицо, высвечивая ямочки под его высокими скулами и отражаясь в его ярко-голубых глазах металлическим блеском дорогих клинков. Он будто был вытесан из каменной глыбы и создан жестоким, не знающим пощады воином.
Бринн коротко вздохнула, пытаясь очнуться от сна. В его манере разглядывать ее появилось что-то новое. Поначалу он смотрел на нее с откровенной неприязнью, но в последнее время в его взгляде появилось выжидательно-настороженное рысье выражение, как если бы он тщетно пытался выяснить нечто интересующее его. Враждебность и неприязнь уступили место каким-то иным чувствам, — похоже, он после долгих раздумий принял какое-то решение.
«Я увидел ее, мне захотелось ее иметь, и она стала моей», — так просто он присвоил себе комету. Может, он и вытесан из камня, но не в его силах заставить ее ощутить его холод. Щеки ее горели, непонятная внутренняя дрожь сотрясала тело. Страх? Не похоже.
Что бы там ни было, надо подавить в себе это чувство.
Бринн закрыла глаза и придвинулась поближе к Малику.
Гейдж Дюмонт едва слышно выругался. Наверное, опять чем-нибудь недоволен.
Она осталась лежать с закрытыми глазами.
— Ты не должен здесь дольше задерживаться, — переживал Малик за Гейджа. — Лефонт сказал, что Вильгельм двинулся на Лондон. Тебе надо быть с ним и защищать свои интересы.
— Я послал к его милости достаточно воинов, — успокаивал друга Гейдж. — Когда тебе станет легче, мы нагоним их.
— Я не поправлюсь раньше весны. Я пока не в состоянии даже сидеть. — Малик брезгливо сморщился. — Я ничего не могу. Только ем да сплю, как младенец.
— Потерпи немного, — улыбнулся Гейдж. — С тех пор как мы считали тебя мертвецом, прошло всего четыре дня.
— Я тоже так думал. — Малик посмотрел на вход в палатку. — Где Бринн?
