Но сейчас весь этот отточенный и испытанный арсенал защиты оказался бесполезным. Он погладил руку Ренаты и на мгновение растворился в чистой зелени ее широко раскрытых глаз.
– Я не большой мастер в таких делах... – неуверенно произнес Нико, – но кое-что хочу тебе сказать... черт, язык деревянный... но я хочу, чтобы ты знала, ты много значишь для меня. Очень много, Рената.
Она сидела неподвижно и очень тихо и внимательно смотрела на него, Нико даже показалось, что она перестала дышать.
– Я люблю тебя! – выпалил Нико, злясь на свою неловкость, ему хотелось найти для Ренаты самые прекрасные слова на свете. – Не знаю, как это произошло и какое это имеет значение для тебя... если вообще имеет, но я в любом случае должен тебе это сказать, потому что это правда. Ничего подобного я никогда не испытывал. Ни к кому.
Уголки губ Ренаты дрогнули, она улыбнулась, пока он натужно подбирал слова, чтобы выразить свои чувства. Подбирал и терпел крах.
– В общем, я хочу сказать... – Нико потряс головой, чувствуя себя законченным идиотом, но Рената, коснувшись его щеки, разубедила его в этом. Ее светящийся взгляд вселил в него уверенность. – Хочу сказать, что я влюбился в тебя... и это очень глубоко и серьезно. Я не ожидал, что так получится. Я даже, господи, не хотел этого... но, Рената, когда я посмотрел в твои глаза, в голове возникло одно-единственное слово: навсегда.
Рената тихо вздохнула и улыбнулась широко и радостно.
Нико погладил ее по влажным волосам:
– Я люблю тебя, Рената. Я знаю. Я не поэт, черт возьми, далеко не поэт. И у меня нет всех этих утонченных слов, которые мне бы хотелось сказать тебе... Но я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя по-настоящему.
Рената тихо рассмеялась:
– С чего ты решил, что мне нужно возвышенное, поэтическое признание? Николай, ты сказал именно то, что я хотела услышать. – Она обхватила его за шею и страстно поцеловала. – Я тоже тебя люблю, – прервав долгий поцелуй, прошептала Рената. – Я страшно боялась признаться себе в этом, но это правда. Я люблю тебя, Николай.
Николай обнял ее и поцеловал, едва касаясь губ, прижал к себе, желая одного: никогда не отпускать, держать так вечно. Но скоро сгустятся сумерки, и долг призовет его.
– Ты должна кое-что сделать для меня.
– Все что угодно, – отозвалась Рената.
– Я не знаю, что может случиться сегодня ночью, но хочу, чтобы ты была максимально сильной. Поэтому я прошу тебя, возьми еще немного моей крови.
Рената высвободилась из его объятий и кокетливо вздернула бровь:
– А ты уверен, что только этим дело и обойдется?
Нико усмехнулся, от одного только намека внизу живота вспыхнул жар.
– Не уверен, но мое предложение вполне серьезное. Я хочу, чтобы ты это сделала... для меня.
– Хорошо, я сделаю.
Он убрал черную влажную прядку с ее лба:
– И еще, Рената... когда мы доберемся до Фабьена, меня убьет, если что-нибудь... ну, в общем, я не могу так рисковать и разорвать с тобой связь. Я должен знать, что все это время ты в порядке, иначе ни на чем не смогу сосредоточиться и стану очень уязвимым. Мне нужна связь с тобой. Я знаю, что ты чувствовала, когда Якут пил твою кровь, чтобы держать тебя на коротком поводке, но я обещаю, что я не...
– Я знаю, Николай, – прервала его Рената, нежно проведя пальцем по его губам. – Ты можешь взять мою кровь.
Николай с заметным облегчением едва слышно чертыхнулся.
– Это навсегда, – твердо напомнил он ей. – Ты должна это осознать. Если я возьму твою кровь, нашу связь невозможно будет разорвать.
– Да, я осознаю это, – не колеблясь ответила Рената, пододвинулась к нему и крепко поцеловала. – Я осознаю, что кровная связь навсегда... и я говорю – да.
Нико заворчал, огонь пробежал по его кровеносной системе. Клыки вытянулись, член мгновенно ожил. Он был готов утвердить, что Рената принадлежит ему. Он поцеловал ее, слыша, как заколотилось сердце в груди, когда она языком, играя, пощекотала острые кончики клыков.
– Я хочу, чтобы сейчас ты была обнаженной, – сказал Николай, не в состоянии скрыть торжественно-повелительный тон. Человеком он был лишь наполовину, вторая его половина – дикая и свирепая, – вопреки его желанию, не обладала должным терпением.
