Рената кивнула:
– И Лекс погиб, и его охранники – все.
– Сейчас от них остался лишь пепел, – сказал Нико, протянул руку и убрал за ухо черную прядку ее волос. – Когда ты уснула, я сходил в дом и открыл все ставни, чтобы солнце стерло следы. Также я позвонил в Бостон и передал им список всех номеров из телефона Лекса. Гидеон сразу же сообщит, если найдет для нас что-то интересное.
Рената снова кивнула:
– Хорошо. – В ее голосе затеплилась надежда.
– Я кое-что захватил из дома, думаю, тебе их очень недоставало.
Нико склонился над арсеналом оружия и протянул Ренате хорошо знакомый ей сверток.
– Мои кинжалы! – выдохнула женщина, ее лицо осветилось радостью. Она взяла сверток, развязала тесьму, развернула бархатную тряпицу – сверкнул металл. – Джек подарил их мне...
– Я знаю. Он рассказал мне, что заказал их для тебя, хотел сделать подарок.
– Они мне так дороги, – прошептала Рената, проводя пальцем по гравировке на рукоятке одного из кинжалов.
– Я сказал Джеку, что ты их до сих пор хранишь. Он очень обрадовался, что они для тебя что-то значат.
Рената с нежностью и благодарностью посмотрела на Николая:
– Николай... спасибо, что сказал это Джеку, что вернул мне кинжалы. Спасибо.
Рената привстала и поцеловала его. Николай взял ее лицо в ладони, провел большими пальцами по линии скул, подбородка, языком – по ее губам, она со сладким стоном их раскрыла, и короткий поцелуй плавно перетек в долгий и страстный.
Клыки у Николая мгновенно вытянулись, как только по телу пробежала первая эротическая волна. Так же мгновенно при мысли о теле Ренаты встал гранитной стелой член. Когда ее рука скользнула вниз к ширинке, его член содрогнулся, еще больше твердея от поглаживания ее теплой ладони.
– Который сейчас час? – выдохнула Рената, касаясь губами чувственных губ Николая.
Он тихо заворчал, слишком поглощенный сладкой мукой, чтобы сразу ответить на ее вопрос. Наконец хрипло пробормотал:
– Рано еще, около девяти.
– Вот черт, действительно слишком рано, – прошептала Рената, отрываясь от его губ и скользя губами по его горлу, играя языком с адамовым яблоком. – Ты не можешь выносить солнечного света?
– Нет.
– Ммм...
Влажные губы Ренаты путешествовали по его обнаженной груди. Он опустился на локти, когда кончик ее языка повторял завиток одного из глифов, обвивавших его пупок. Она заговорила, и ее голос эхом отозвался внутри его тела:
– Это значит, что нам придется сидеть здесь до захода солнца, да?
– Да, – с шипением выдохнул Николай.
Ее поцелуи вслед за дермаглифом опускались все ниже, туда, где он с горячим нетерпением ждал плотного плена в ее влажных и теплых губах.
Зубами она захватила шнурок его брюк и потянула. Узел ослаб и развязался, позволяя опустить пояс спортивных брюк ровно настолько, чтобы обнажилась головка члена. Она обвела трепетную плоть языком, наблюдая за его лицом, чуть сжала губами, заставляя выступить каплю.
– О боже...
– Итак... – ее дыхание теплой струйкой пробежало по члену, вызывая томительно сладкую муку, – чем же мы будем заниматься все это долгое время до заката?
Нико рассмеялся:
– Детка, я так многим хочу с тобой заняться, не знаю, как все успею.
Она с вызовом посмотрела на него:
– Ты такой нерасторопный?
Нико не успел ответить ей достойной колкостью, Рената вобрала в себя его член, и по его телу пробежала сладострастная судорога, заставившая его желать, чтобы этот день с этой женщиной – его женщиной! – длился вечно.
Рената подошла к черному ходу дома и замерла. Она оставила Николая в шалаше и, хотя хотела бы забыть о существовании дома Сергея Якута навсегда, решила, что ей нужен горячий душ и чистая одежда по размеру.
Но у самого порога вдруг заколебалась. Спиной ощущала тепло утреннего солнца, оно бодрило и давало силы, а внутри дома царил полумрак, оттуда тянуло неприятным холодом. Тени застыли на деревянных половицах и опрокинутой мебели. Рената сделала над собой усилие и прошла к тому месту, где ночью лежало тело Лекса.
И тело, и кровь исчезли. Как и говорил Николай, осталась лишь небольшая горстка пепла, развеянная по полу сквозняком. Все ставни на окнах бывшей спальни Якута были широко распахнуты, но солнце почему-то обходило комнату стороной. Ветерок, разгоняя застойный и влажный воздух, принес насыщенную сосновым запахом свежесть. Рената вдохнула ее всей грудью, позволяя аромату нового дня стереть из памяти мрачные картины кровавого убийства, происшедшего в доме прошлой ночью.
