Позже адмирал приказал доложить, как бьются курсанты. Фрунзевцы сражались стойко, геройски. У памятника "Русалка" два вооруженных пулеметами отделения девять часов отражали вражеские атаки.
Все же сказалось превосходство противника в силах. Ему удалось прорваться в город. Уже под артиллерийским огнем маневрировали в бухте корабли. Рушились и горели дома, гибли жители. В те дни Трибуц побывал на командном пункте батарей, заехал в полевой лазарет. На траве лежали и сидели раненые. Когда адмирал подошел к ним, красноармейцы и краснофлотцы встали.
- Сидите, товарищи! - сказал Трибуц и обратился к краснофлотцу с забинтованной головой: - Где вас ранило?
- Недалеко отсюда. Минами фашист забрасывает. Пьяные идут, гады. Мы их бьем, а они лезут... Как атаку отобьем, мины точно град сыплются.
Адмирал подозвал медсестру. Девушка-эстонка плохо говорила по-русски, но командующий понял, что ждут транспорт для отправки раненых в госпиталь. Трибуц приказал своей охране освободить грузовик и отвезти раненых.
Крейсер "Киров", лидер "Минск", эскадренные миноносцы мощным огнем поддерживали контратаки и оборону. Там, где рвались их снаряды, крепче держались бойцы. Враг понимал, что главная сила защитников базы - флот, и стремился уничтожить корабли. По "Кирову" в один из дней было выпущено 600 снарядов, на другой день его атаковали 18 "юнкерсов", но крейсер остался в строю, как и другие корабли, нанося ответные удары по врагу.
И все же от боя к бою таяли силы защитников города. 25 августа Трибуц доложил главнокомандующему Северо-Западного направления К. Е. Ворошилову и наркому Н. Г. Кузнецову, что все оружие брошено на боевые участки, с кораблей сняты все люди, без которых можно обойтись, но под давлением превосходящих сил противника кольцо вокруг Таллина сжимается. Оборона в нескольких местах прорвана. Резервов для ликвидации противника нет. Корабли на рейде находятся под обстрелом.
26-го поступил приказ Ставки эвакуировать главную базу флота. Теперь на плечи Трибуца легла новая, более тяжелая, чем прежде, боевая задача: организация прорыва Балтийского флота в Кронштадт. Кораблям и судам предстояло пройти свыше трехсот километров по узкому, усеянному минами заливу, который простреливался противником с обоих берегов. Им угрожали также торпедные катера, подводные лодки, армады вражеских бомбардировщиков.
Авиация флота, перебазировавшаяся под Ленинград, не могла прикрыть корабли на самом опасном участке прорыва - от Таллина до острова Гогланд: ограничивал радиус действия истребителей.
Каким же путем уходить, прорываться к Ленинграду? Трибуц остановился на наиболее реальном плане: двигаться мимо мыса Юминда за тральщиками, чтобы уменьшить минную опасность, от береговой артиллерии врага и атак торпедных катеров отбиваться артиллерией кораблей, от авиации прикрываться огнем, активным маневром. "Положение русских безнадежное. Они закупорены в Таллине, как в горле бутылки, и единственное, что им оставалось, - это затопить свои корабли и пробиваться по суше в Ленинград", - вещал английский радиообозреватель.
Шли бои, и одновременно велась погрузка на корабли и суда войск, артиллерии, боеприпасов, имущества, выставлялось минное заграждение, уничтожалось то, что не должно было достаться врагу. Взлетали в воздух арсенал и нефтебаки, башни батарей и склады. По специально проложенной ветке к морю подводились и сбрасывались в воду паровозы и вагоны.
С болью в сердце Трибуц отдавал приказ о взрывах. Вместе с тем он распорядился вывезти запасные части для механизмов кораблей, сталь, цветные металлы, электрооборудование, провода, другое флотское имущество. (Во время блокады это позволило почти два года ремонтировать корабли без завоза технического имущества в Ленинград из тыла страны.)
Руководство флота перешло с берегового командного пункта на крейсер "Кирова. По решению Трибуца из боевых кораблей были созданы три отряда: главные силы, отряд прикрытия и арьергард. Корабли не просто уходили в тыловую базу, но и охраняли транспорты.
Густо заминированный противником район надо было обязательно пройти засветло, когда легче обнаруживать мины и уклоняться от них. Бои шли уже в черте города, разрывы вражеских снарядов все больше приближались к причалам, а редкий для августа шторм не утихал, не выпускал корабли в море.
