После Украины и Литвы Горячев прилетает в Грузию, и, как выясняется, уже не в первый раз. Морозов, как в свое время и Андрей Битов (см.: Чхаидзе, 2014), описывает приезд своего героя в южную страну как возвращение домой, где его всегда ждут. В разговоре с грузинским другом Зурабом Горячев узнает об антироссийских настроениях в Грузии, хотя надеялся, что народ не поддастся националистическим лозунгам «Грузия для грузин!» времен президента Гамсахурдии. Герой оказывается в такой же ситуации, как на Украине или в Прибалтике. Здесь тоже звучат обвинения в адрес России как страны, оккупировавшей и русифицировавшей Грузию, а в отношении помощи в развитии края (индустриализация, развитие образовательной и медицинской сфер) наблюдается умалчивание.
Тема оспаривания роли русских как оккупантов и обида на грузин из-за недооцененности вклада в развитие республики звучит в повестях и рассказах Юрия Хабибулина, которые должны войти в еще не опубликованный роман «Патриоты и негодяи»[79]: «Фуникулер» (2006), «Апрель 89-го» (2007), «Тенгиз» (2007), «Брат» (2008), «Фуршет на летном поле» (2012). Их содержание связано с событиями в Грузии конца 1980-х – начала 1990-х годов. Лейтмотивом произведений становятся парадигма изменений, происшедших в Грузии в переходный период, и судьба русского, оказавшегося в эти времена не в России. В центре – судьба тридцатилетнего русского с многозначительным для русско-грузинских отношений именем – Сергей Есенин[80]. Прототипом героя отчасти является сам писатель. Герой Хабибулина – не русский советский «эмигрант», как у Бойко, и не приезжий журналист, как у Морозова, а «грузинский» русский, то есть русский, выросший и живущий в Грузии, уважающий устои страны и знающий грузинский язык. Писатель подчеркивает положение персонажа, органично вписанного в жизнь в Грузии и не являющегося чужаком. Целью Хабибулина было создать образ советского человека, существующего вне национальной категории. На этом писатель и стремится сосредоточить внимание читателей. Сергей – в первую очередь житель СССР и его «добродушной коммуналки – Тбилиси, Грузии»:
Удивительным было то, что все проживающие в районе этнические группы прекрасно ладили между собой, и тут никогда не было никаких межнациональных конфликтов. <…>
Частенько в одном подъезде по субботам играли сразу две, а то и три свадьбы, например, по грузинским обычаям, русским, армянским или курдским, и все проходило гладко и без обид.
<…> Жили, как в одной большой и дружной коммуналке… (Хабибулин, 2006),
а также в другом тексте:
Среди большинства коренных тбилисцев всегда чувствовались доброжелательность и расположенность к незнакомым людям, независимо от языка, на котором те говорили, готовность придти на помощь друг другу, как сосед соседу. Всех объединяло чувство одной общей семьи народов СССР, великой и мощной империи, под крылом которой ее подданные на огромной территории, как в гигантской коммуналке, долгие годы чувствовали себя везде дома, под одной общей крышей (Хабибулин, 2007).
Романтизированный образ грузинской столицы в рассказе «Фуникулер»[81] (2006)[82] подкрепляется воспоминаниями о советской молодости героя, в которой были беспечность и безграничность во всем – в общении, наслаждении красотами столицы, дружеских посиделках. Тбилиси советского периода казался Сергею особенно красивым, и не без участия советской власти в этом: «С каждым годом Тбилиси становился все красивее и красивее. Финансовые потоки текли ручьями, ЦК КПСС и правительство денег на республику не жалели…» (Хабибулин, 2006). Писатель, как будто для потомков, подробно передает географию города, обращает внимание на значимые и известные площади, районы и улицы города. Никакой речи об ощущении насильственной русификации нет, наоборот, писатель вводит сюжет о готовности русского говорить по-грузински. Например, сцена встречи на фуникулере Сережи с грузинской супружеской парой:
– Гамарджобат (Здравствуйте!), – поздоровались, подойдя поближе, мужчина и женщина. По возрасту они были моложе тридцатилетнего Сергея и как-то совсем не выглядели родителями для таких взрослых детей.
