* * *
Матиас не захотел ехать с нами к Камилле. Он предпочел пойти кататься на санках с другими детьми. День был пасмурный, пахло мокрым снегом, когда мы без всякого желания отправились в путь. На улице был гололед, и Юргену пришлось надеть на колеса машины цепи. Он, казалось, был не в настроении, чем-то озабочен, и мы не произнесли за всю дорогу ни слова.
Пансион, в котором жили мать и дочь, ни в малейшей степени не отвечал запросам Камиллы. Это было ветхое здание с безликим холлом. Там-то и ожидала нас Камилла. На ней был спортивный лыжный костюм, цвет которого абсолютно не шел ей. Она, как мне показалось, тоже чувствовал себя скованно. Я не помню, о чем мы разговаривали, но точно знаю, что этот разговор измучил нас всех. Нам подали жидкий кофе и плохо приготовленный десерт. Верена еще каталась на лыжах и должна была скоро подойти. Наконец я предложила, не выдержав нервного напряжения, в которое меня приводил один вид Камиллы и Юргена, пойти встретить Верену.
Я узнала Верену уже издалека. Она легкой походкой стремительно шла нам навстречу и несла на правом плече лыжи. Палки при каждом шаге она несколько выбрасывала вперед. Мне показалось, что она обрадовалась, когда увидела нас. Она порывисто обняла меня и, быстро сняв перчатку, протянула руку Юргену. С тех пор как я ее не видела, она немного выросла и, кажется, похорошела. Это впечатление возникало, видимо, от сочетания свежего цвета лица и темных волос — единственного, что она унаследовала от матери. Как и тогда, на чайном вечере, у них с Юргеном тотчас же завязался разговор. Они, конечно, говорили о лыжах, говорили восторженно и с прекрасным знанием дела. Камилла замедлила шаги. Мне было на руку, что я осталась с ней, так как я не могла одновременно принимать участие в обеих беседах.
После появления Верены вечер уже не казался таким скучным. От ее веселой, приятной непосредственности разговор стал более живым, она внесла в него новые темы и разрушила общую скованность. Я была благодарна ей за то, что Юрген наконец-то почувствовал себя свободнее и даже начал шутить. Камилла мало участвовала в разговоре. Она сидела и с довольным видом слушала, как говорит ее дочь. Мы провели у них гораздо больше времени, чем хотели. На мои беспокойные расспросы о Франце Эрбе Камилла только небрежно махнула рукой. Она сказала, что ему уже лучше и он не будет заезжать сюда, а прямо из Росбурга поедет домой.
Действительно, зачем ему сюда заезжать, если он больше не любит свою жену. С Вереной, единственным существом, которое он любил, он наверняка предпочитал проводить время без Камиллы.
Я все еще никак не могла объяснить себе его необычное признание. Зачем он сказал это? Может быть, он хотел сделать мне что-то приятное? Доставить радость? Неужели он действительно считает, что я обрадуюсь тому, что кто-то не любит Камиллу? Эта мысль смутила меня. Я попыталась проверить себя, так ли это, но не пришла ни к какому результату. А может быть, у Франца Эрба возникла непреодолимая потребность довериться мне по причине, о которой я не догадываюсь?
Я не стала ничего рассказывать Юргену о нашем разговоре. Меня удержала от этого его неприязнь к Камилле. Я ломала себе голову над тем, с чего она началась. Может быть, с убеждения, что Камилла всегда была сильнее меня как личность и мне постоянно приходилось в какой-то форме подчиняться ей? Или ему не нравился тип женщин, так не похожих на меня? Я бы с удовольствием спросила об этом его самого. К тому же мне не терпелось сообщить ему о странном признании Франца Эрба. Но у Юргена был такой довольный вид, и он так ловко вел машину в темноте по трудному отрезку дороги, так лихо объезжал обледенелые места круто поднимающейся вверх дороги, что только молча покачал головой, когда нам навстречу на середину шоссе выехал грузовик и мы вынуждены были съехать с дороги и притормозить. Нет, я ничего не стала говорить, чтобы невзначай не испортить ему настроение. Ему, который из-за нас проводит отпуск в Вальзинге и наконец-то сегодня, в этот вечер, был в добром расположении духа. Мне самой нужно было решить, думать или не думать о Франце и Камилле Эрб. Они были для меня чужими людьми, к которым я тем не менее относилась слишком серьезно. Узнав, что Камилла изменила свои планы на отпуск, я вновь стала подозревать ее в тайных злых намерениях. Я не доверяла ей, когда она говорила, что приехала сюда из-за желания быть рядом с мужем, но так же трудно мне было поверить в то, что она здесь лишь затем, чтобы своим присутствием лишить меня покоя. Мы провели друг с другом пару беззаботных часов, не более того. Да, я даже благодарна ей за то, что Юрген теперь в таком хорошем настроении. Все, баста, дорогой Юрген, я рада, что ты мил и радостен. Может быть, завтра или послезавтра ты с большей охотой пойдешь гулять со мной и с Матиасом и ребенок не будет тебя раздражать. Может быть, ты даже скажешь, что в Вальзинге вовсе не так уж плохо и здесь можно, по крайней мере, хорошо отдохнуть.