— У нас много металлического листа, можно сделать обтекаемую обшивку,
— вставил Моран. Теперь он осмелился глянуть на Таунса, сидевшего в прежней позе, спиной к самолёту, с зажмуренными глазами.
— Мы сделаем обтекаемым все, что сможем, — подтвердил Стрингер. Он автоматически чертил на песке профиль дирижабля. — Отношение тяги к торможению я оцениваю на уровне восемь к одному, даже при высоком паразитном торможении. Вспомните, от какой части веса мы избавимся, — не только от корпуса, гондолы, правого двигателя, шасси и груза, но и от половины горючего, масла, охлаждающей и гидравлической жидкости. — Он уверенно посмотрел на Морана. — Таковы важнейшие моменты.
Не без заднего умысла, имея в виду Таунса, Моран спросил:
— А как насчёт самого полёта?
Стрингер бросил взгляд на Таунса.
— Полагаю, мистер Таунс продумает это сам.
Последовавшему молчанию Моран позволил длиться не больше пяти секунд.
— Но ведь вы же конструктор. Вот и расскажите, как полетит «новичок».
— Итак, ширина самолёта уменьшится на основной корпус и две промежуточных секции, и фюзеляж окажется довольно узким, поэтому относительное удлинение будет намного большим. Аппарат не будет слишком манёвренным. Но нам ведь нужна машина, способная на прямой и ровный полет на расстояние примерно в двести миль и с абсолютным потолком в несколько сот футов, при наличии достаточного горизонтального манёвра, чтобы избежать столкновения с возвышенностями. Просто мы будем лететь, пока не наткнёмся на оазис. — Ион набросал силуэт пальмы на песке.
Моран ждал. Стрингеру больше было нечего сказать. Он закончил. Вот его цель — пальмовое дерево. Он уже был там, потому что не видел никаких проблем. И тут Моран понял, что имел в виду Лумис: стоит им взяться за этот безумный проект, и они ступят на канат, и если однажды глянут вниз и увидят, как высоко забрались, то сразу же свалятся вниз. И самолёт никогда не будет построен.
Они не должны видеть никаких проблем.
— Вы когда-нибудь управляли самолётом?
Моран вздрогнул. Таунс опять смотрел парню прямо в глаза. У Фрэнка даже лицо изменилось: выпяченный подбородок, зеленые тени от солнечных очков. Это было лицо слепца, старое, заросшее седой щетиной, потное.
— Нет, — ответил Стрингер.
Таунс чувствовал, что должен выложить этому юнцу весь свой опыт полётов на всех трассах, где ему довелось бывать. Но какую долю всего этого опыта можно передать словами?
— Итак, вы никогда не управляли самолётом. Я же летал на всяких. Не собираюсь обременять вас исповедью пилота-ветерана, мистер Стрингер, хочу только сказать, что не всегда я возил нефтяников. Был командиром и на больших авиалиниях, на «Боингах» и «Стратолайнерах» — по сто тонн за раз. Лондон — Токио, Нью-Йорк — Лиссабон и тому подобное. А на коротких маршрутах — арктические вертолёты; полёты в джунгли, куда угодно. Я не говорю, что я хороший пилот, — он красноречиво посмотрел на оторванную стойку шасси. — Вы видите, каков я, но…
— Ты посадил его, как пёрышко, — вставил Моран.
— Да уж, пёрышко. — Таунс опять повернулся к Стрингеру. — Но скажу вам, что у меня большой опыт. Вы знаете куда больше моего об аэродинамике, коэффициентах торможения и факторах напряжения — ваша теория прекрасна. И если бы вы сами собирались повести то, что намереваетесь построить, я бы сказал: дерзайте, вы в себя верите. Но сообразите: у этого мотора опорная сила две тысячи фунтов, и стоит его запустить, как он сразу же растрясёт плод вашей фантазии из латаного хлама, и прежде чем кто-нибудь успеет спрыгнуть, пропеллер превратит его в фарш. Вы действительно считаете, что вы можете…
Но Стрингер уже стирал сандалиями нарисованную им пальму.
— Фрэнк, послушай…
— Помолчи!
Стрингер монотонно резюмировал:
— Я сообщил мистеру Морану, что нет проблем с постройкой самолёта, но предположил, что у нас может возникнуть трудность с пилотом. — И он ушёл, вжав в бока худые голые руки.
Моран смахнул пот с лица:
— Фрэнк, послушай…
— Нет, это ты послушай, — голос Таунса понизился. — Я убил двоих. Добавь туда же Харриса, Робертса и Кобба, у которых нет никаких шансов. На том же пути Кепель. Шестеро. Шесть человек, Лью. Ты хочешь, чтобы я умертвил ещё восьмерых, пытаясь поднять с земли эту химеру?
