Я добрался до палубы, перевалился через поручень и просто лежал там с минуту, изнемождённый.
— Ты в порядке? — тихо спросила Мёрфи, когда остальные начали взбираться тем же путем.
— Должен сказать тебе, Мёрф, — вздохнул я в ответ. — У меня дурное предчувствие.
— Говори за себя, — ответила Мёрфи. — Я только что отдала свою последнюю гранату валькирии и приказала ей взорвать кракена. Это просто праздник какой-то.
Хм, м-да.
Что тут сказать... учитывая все обстоятельства.
Мёрфи и Молли только что спасли нашу коллективную филейную часть. Я закрыл глаза на секунду.
Я ещё даже не видел, что надвигается на Чикаго, а уже был в крови и измучен.
Это будет очень долгая ночь.
Я вёл Жучка-Плавунца обратно в док, а Молли и её акулий эскадрон сопровождали нас до конца пути. Я зашвартовал кораблик, и к тому времени, когда я привязал последний трос, раздался треск, и конец дока внезапно покрылся льдом. Молли вышла из озера по ледяной лестнице, которую сама же и создала, и в ее мокрых волосах проступили морозные узоры. Она шла и изучала город отстранённым взглядом.
Я спустил дощатый трап и проковылял по нему вниз, чтобы присоединиться к ней на причале.
— Что ты видишь? — Негромко спросил я.
— Духов, — сказала она. — Думаю, гонцов. Их сотни.
— Марта Либерти, — сказал я. — У неё тесная связь с лоа. Она велела им следить за фоморами.
— Более того, — пробормотала она. — Ангелы смерти... Какое-то время Молли кошачьим расфокусированным взглядом тихо смотрела на город. Потом вздрогнула.
— Что там? — Спросил я.
— Нам следует поторопиться, — сказала она. — Нужно вернуться в замок.
Я взглянул на нее. Её лицо было отрешённым и пустым.
Лара Рейт вышла на палубу Жучка-Плавунца. Битва закончилась для нее сменой одежды. Ей пришлось довольствоваться кое-какими вещами Томаса, хранившимися в корабельной каюте — обтягивающими бриджами «под кожу» и большой белой рубашкой в стиле поэта Байрона. Мой брат не чурался классических стереотипов. Благодаря любезности кракена, бледная кожа ее рук, по крайней мере, её видимые участки, была покрыта тёмными, ужасными синяками и круглыми, закрытыми по большей части, ранами.
Лара заметила, что я гляжу на нее. — И никаких намеков на хентай, Дрезден. Она взглянула на Молли и кивнула. — Спасибо за помощь.
— Всё это не больше, чем вам причитается по условиям Соглашений о взаимной обороне, — ответила Молли достаточно прохладно.
Лара внимательно посмотрела на Молли, прежде чем склонить голову.
— Ох. Ну конечно же.
На лице Молли на секунду мелькнуло что-то вроде настоящего гнева, потом исчезло.
Я перевел взгляд с одной женщины на другую.
Терпеть не могу, когда что-то упускаю.
— Нам нужно немедленно связаться с остальными нациями-участниками Соглашений, — сказала Лара Молли
— Согласна.
— Ладно, — сказал я. — Вы, ребята, так и поступите. Но сначала я должен кое-что сделать.
Лара моргнула. — Насколько я понимаю, Дрезден, тебе, возможно, предстоит сыграть значимую роль сегодня вечером. И ты позаботился о том, чтобы у меня был дополнительный корыстный интерес, дабы ты выжил и сделал это. В таком случае я не позволю тебе бродить по городу в одиночку.
Это могло все усложнить. Лара уже истребовала плату за две услуги, оказанные ей зимнему двору, но, по-видимому, ещё за одну, ей осталась должна сама Мэб. Если она обналичит этот долг, я вряд ли смогу удержаться от сотрудничества.
Мне куда больше нравилось, когда я мог быть откровенно дерзким, а не обязанным прибегать к благоразумию.
— Эй, — сказал я, — Ты это слышишь?
Лара склонила голову. — Слышу что?
— Вот именно, — сказал я. — Тут тихо. Едва за полночь. Время ещё есть.
— Время для чего? — требовательно спросила она.
— Чтобы предупредить их, — сказал я. — Сообщество в Чикаго. Кто-то должен сообщить им, что происходит. Дай мне полчаса. Не утруждай себя спорами.
На лице Лары промелькнуло недовольство, а подбородок дрогнул.
— Пустая ночь, Дрезден! Зачем ты всё усложняешь?
— Это моя, своего рода, первостатейная черта, — сказал я.
— Это необходимо сделать, — отстраненно заметила Молли. — Прошу меня извинить, но есть один вопрос, требующий моего безотлагательного внимания.
