– Определен, миледи, – лаконично ответил Кортес.
Морнкрик выждала, однако адмирал ничего к сказанному не добавил. Официально сведения не только о составе трибунала, но даже о самом факте предполагаемого судебного разбирательства не должны были выходить за пределы узкого круга его собственных подчиненных (в число которых входил и генеральный прокурор Корпуса). Тот факт, что так называемые «осведомленные» лица и впрямь были прекрасно осведомлены, вызывал крайнее раздражение и у самого Кортеса, и у прочих флотских. И хотя последние события доказали, что никакая секретность не гарантирует от утечек, он упорно старался воздерживаться от предоставления кому бы то ни было какой бы то ни было информации без крайней необходимости.
Морнкрик прекрасно понимала мотивы Пятого Космос-лорда, однако губы ее поджались, а темные глаза посуровели.
– Я спрашиваю не из праздного любопытства, адмирал, – холодно произнесла она. – Соблаговолите рассказать мне о составе трибунала.
Кортес помедлил, но потом вздохнул.
– Хорошо, миледи.
Вынув из кармана электронный планшет, адмирал включил его и протянул баронессе. Он так и не произнес вслух ни одного имени. У Капарелли это вызвало лишь кислую улыбку. Он не имел ничего против стараний Люсьена сохранить тайну, однако в нынешней ситуации все эти потуги служили горьким признаком того, как плохо обстоят дела. Равно как и тот факт, что, несмотря на очевидное нежелание обсуждать персоналии, Кортес притащил с собой планшет.
– Три первые кандидатуры пришлось отклонить из-за того, что офицеры, о которых шла речь, находятся за пределами системы, миледи, – сказал он, когда баронесса просмотрела список.
И она, и Капарелли согласно кивнули. По старой традиции компьютеры комитета по кадрам выбирали членов трибунала, обладавшего правом приговаривать к высшей мере наказания, по жребию из числа всех имевших достаточный ранг и находившихся на действительной службе офицеров. Однако рассредоточенность судов Мантикорского флота приводила к тому, что подобранные машиной кандидаты по объективным причинам не всегда могли принять участие в заседании.
– Члены трибунала занесены в список в порядке старшинства, – продолжил Кортес. – Начиная с адмирала Белой Гавани, который возглавит коллегию, если успеет вовремя вернуться из Челси. Мы на это надеемся. Остальные находятся в системе и останутся здесь, сколько потребуется.
Морнкрик кивнула, однако, прочитав остальные имена, поморщилась.
– На тот случай, если кто-либо из этого списка не сможет в нужное время оказаться в нашем распоряжении, нами намечены три альтернативные кандидатуры, – добавил адмирал. – Имена и характеристики на следующем экране.
– Понятно, – пробормотала Морнкрик, хмурясь и потирая пальцы левой руки, словно они вымазались в чем-то липком. – Понятно. Только знаете, сэр Люсьен, порой мне хочется, чтобы наши процедуры были чуть более… дискриминационными.
– Прошу прощения, миледи?
– Проблема в том, – четко, с нажимом произнесла Морнкрик, – что принятая методика непредвзятого, справедливого отбора чревата серьезными осложнениями. Мне трудно сказать что-либо об адмирале Кьюзак и капитане Сименгаарде, но остальным четверым придется нелегко.
– Со всем должным почтением, миледи, – натянуто отозвался Кортес, – считаю необходимым заметить, что поименованные офицеры знают свой долг, и у вас нет никаких оснований сомневаться в их честности и беспристрастности.
– Я и не сомневаюсь, – холодно улыбнулась баронесса. – Но все они, к сожалению, люди со своими слабостями. Вы, сэр, не хуже меня знаете, как пекся Белая Гавань о карьере леди Харрингтон. В целом я согласна с вами в том, что он приложит все усилия, чтобы действовать непредвзято, однако ни это, ни тот факт, что ее послужной список более чем оправдывает полученную поддержку, не помешает сторонникам Юнга принять в штыки включение этого офицера в состав суда. Что же касается трех других… – Баронесса поежилась. – Короче говоря, учитывая нынешнюю расстановку сил в палате лордов, есть основания опасаться того, что этот процесс станет не беспристрастным судебным разбирательством, а эпизодом в политической борьбе.
