Полдетства. Как сейчас помню… - страница 41
Как съездили, так и забыли. Снова продолжительные прогулки, игры, беготня. Казалось бы, жизнь вернулась в привычное русло. Однако, как говорится, было одно «но». Через какое-то время в речи окружающих прозвучало словосочетание «подготовительный класс» и вслед за этим «ранец», «набор счетных палочек», тетради… В общем – началось. Визит в немецкую школу оказался лишь пробной дозой, дальше этого всего – системного образования – с каждым месяцем становилось все больше. Раз или два в неделю нас возили в соседний городок, где школа была, и там мы, достигшие нужного возраста бывшие хулиганы, пытались сломать свои привычки и возлюбить счет и рисование параллельных черточек ручкой, которую еще и под правильным углом надо было удержать. Давалось это не без стресса, абстинентный синдром в связи с отказом от свободного выпаса на улице чувствовался, но мы работали над собой. А учителя над нами.
Мне было легче, чем другим, потому что программа обучения мне была в целом не противна, и к тому же с нами в классе оказалась прекрасная казашка, в чьи глаза я мог смотреть несколько уроков напролет. Мы жили с ней в одном городке, вместе ездили туда и обратно на автобусе, который сейчас назвали бы школьным, сидели рядом, а во время уроков, естественно, я старался оказаться с ней за одной партой. И да, это была любовь, первая, самая чистая и добрая! Понял я это много лет спустя, в отличие от родителей заметивших мое трепетное отношение и поставивших правильный диагноз сразу же. Мне было просто очень хорошо в школе рядом с удивительной, скромной, веселой, красивой и просто ангельской девой с тугими черными косами.
Хотя и счетные палочки мне неожиданно оказались тоже интересны. Завораживало волшебство математической логики: из одного вдруг получалось другое и это имело объяснение – удивительно! Что касается письма, то поначалу это занятие доводило даже до слез. Ручка в непривычной к таким упражнениям руке наотрез отказывалась выдавать параллельные палочки равной длины – получались покосившиеся дрожащие уродцы. Родители, увидев их, сокрушались и пугали живописными картинами мрачного будущего в качестве дворника или пастуха. Однако – можно выдохнуть – ситуация все же нормализовалась: освоил я палочки с крестиками, а также кружочки и все остальное, что необходимо для эволюции ребенка из неграмотного несмышленыша (эта стадия мною, кажется, пройдена) в нобелевские лауреаты (над этим пока работаю, но подвижки есть).
Так, замешанная на первой нежности, математике, черчении и поездках до школы и обратно, возникла и на долгие десять лет закрепилась в моей жизни школа.
После подготовительных занятий меня зачислили в первый класс, и вместо утренних прогулок по окопам и окрестностям военного городка я стал отсиживать положенное количество уроков за партой, то поражая учителей оригинальностью решения задачки 2 + 4, то тоскливо наблюдая в окно за листопадом. Вскоре в актовом зале, под портретами выдающихся вождей нашей партии я был принят в октябрята. Звездочка с блондинистым мальчуганом крепилась в тот год не на пиджачке формы синего цвета единого образца, как у всех русских школьников, а на лацкане коричневого немецкого костюмчика, который был мне куплен родителями, потому что подходил по размеру и по цвету (к глазам). Через несколько месяцев дикий зверек внутри меня привык к клетке под названием «начальная школа», стал находить плюсы в своем новом существовании, радоваться громкому звонку с урока, беготне с новыми знакомыми и красной цифре 5, если она появлялась в дневнике. Жизнь продолжалась, что ж делать.
К концу осени случился очередной отпуск, а время каникул с этим радостным для родителей событием не совпало. Но мы все равно уехали в Москву, просто на это время меня определили в столичную школу рядом с домом. Только я начал привыкать к одному месту заключения, перевели в другое. Две недели я выделялся из общей массы московских первоклашек своим коричневым немецким костюмчиком и периодическим непониманием заданий по предметам (программа обучения была одна во всех школах, вот только скорость ее прохождения не совпадала. Я со своими немецкими товарищами, кажется, отставал). Ничего, наверстал. Наверное, имеет смысл отметить, что это была обычная московская школа, правда наполовину при детском доме. Классы были разные для домашних и детдомовских, но на переменах все выплескивались в общие коридоры и… Скажем мягко: почти каждый перерыв возникали сложности. Ну или еще можно намекнуть: драки редкостью не были. Нас, домашних, настоящие хозяева школы не любили и всячески это демонстрировали. Родителям я ничего не рассказывал, тем более что именно такое поведение нам внушала, если не сказать, вдалбливала моя временная классная руководительница. Стиснуть зубы и терпеть. Ну хорошо, давайте так.
