А потом подошел папа, не погладил меня, как обычно, по голове, но осторожно нагнулся и поцеловал в макушку. В моей комнате было темно, только из коридора падал свет. И там стояли две мои бабушки, прижавшись друг к другу и глядя на нас троих.
И тут кто-то пискнул у папы в руках. Это что еще? «Вот, знакомься, это твоя сестренка. Согрей ее поскорее, а то мы, кажется, ее по дороге чуть не заморозили». Сестренка? Как это? И мне в кровать подложили маленький и жутко холодный комочек с торчащими ножками и малюсенькими пяточками. Я попытался было оттолкнуть от себя подальше эту льдинку, но родители, обступившие меня с двух сторон, упорно ее ко мне подпихивали и все норовили накрыть одеялом и подоткнуть его со всех сторон. Через какое-то время это чудо согрелось, растянулось и засопело. И я прижался к нему, сначала подозрительно и аккуратно, а потом все плотнее, обнял нежно. «Это моя сестра, да?» – «Да, это сестра твоя». «А как ее зовут?» – «Имя ты придумаешь завтра. Или послезавтра. Ну или потом, но придумаешь обязательно». Хорошо, тогда потом, не сегодня уже… А она ничего, миленькая. И – боже мой – какие же у нее маленькие пяточки! Просто пятуни. И сопит она так смешно. «Смотри только не сжимай сильно, не придави ее». Но я уже и сам интуитивно понимаю, что ее не обнимать надо, а руку над ней аркой водрузить, уперев кулаком в постель, а одеяло поверх этой конструкции, чтобы палатка получилась. Главное – не надавить. А она уже спит… И я наверное тоже почти сплю. Как все же хорошо жить, не важно где даже – хоть в Москве, хоть в Германии. Когда все вместе, то везде хорошо.
Из коридора, вытирая слезы, на нас все смотрели и смотрели две бабушки. Уже не на троих, на четверых. Папа, мама, я и маленькая сестренка, имя которой я обязательно придумаю. Но уже (сладко зеваю) за-а-автра. А Москва все же ничего. Жить можно.
У меня в детстве был желтый Зайчик. Довольно большой, плотно набитый, с запахом пыли. Белые вставки на нем местами посерели – Зайчик был немолод. Как он появился в моей жизни, я не знаю, но с какого-то момента он для меня стал живым и другом. Это если коротко.
Мое отношение к нему было абсолютно трепетное, как к существу высокому и достойному поклонения. Он был моим настоящим другом, объектом заботы и покровительства. Прежде чем съесть что-то вкусное, я клал это на подушечку перед ним, чтобы Зайчик мог первым насладиться деликатесом. А еще укрывал его одеялом и иногда (в какой-то период жизни – постоянно) брал с собой в кровать. Если Зайчик спал отдельно, я сооружал ему уютное лежбище с одеялом и подушкой.
Помню, однажды кто-то из гостей позволил себе взять Зайчика (!) за лапы или за мордочку и куда-то переложить… Внутри у меня все оборвалось, я ринулся на защиту своего друга, вырвал из рук непонимающего и озадаченного (что не так сделал?) взрослого своего любимца, обнял его. Потом попытался сбивчиво объяснить, кто это для меня на самом деле, но – увы! – не сумел. Так же, как и сейчас, я не могу однозначно назвать его истинное назначение. Тогда тоже получилось сбивчиво и явно неубедительно. Помню, что сам почувствовал это – наивно. В общем, не убедил, смутился, оттого и обиделся на взрослого (ничего он не понимает!), на Зайчика (почему не помог?), на себя (что за детство, в самом деле!).
Моя дружба с Зайчиком длились довольно долго. И сестра (уже была сестра) да и родители вроде бы относились с уважением к этому. А закончилось все внезапно. Мы с Зайчиком не ссорились, никто не завел себе новых друзей, просто в какой-то момент мы перестали быть единым целым. Я вдруг увидел, что он очень не новая, потертая, пыльная игрушка. И застыдился своих еще вчерашних чувств к нему. Зайчик сначала переехал на край дивана (без одеяла, подушки и подношений из орешков). Потом из Зайчика он стал обычным зайчиком, а еще через какое-то время он оказался на шкафу. И исчез в недрах моих воспоминаний.
Странно даже, но я и сейчас ощущаю отголоски того чувства, которое возникало у меня, когда я смотрел на него, – чувства нежности и преданности кому-то другому, пусть даже и неодушевленному, но для меня абсолютно живому, чувствующему, доброму и очень дорогому!
