Пол Маккартни - страница 7

Шрифт

Интервал

— тогда же, по случайному совпадению, там оказался Стюарт Слэйтер, позже игравший в «The Mojos», — но Пол больше не предпринимал попыток. По–моему, он как–то сказал мне, что пытался сделать так, чтобы его голос сломался, — на самом деле он не хотел петь в хоре. Если бы его все–таки взяли, то он получил бы ту же музыкальную подготовку, что и я: музыкальную теорию, которую впихивали в тебя каждый вечер и по выходным, а после этого еще и службы. В результате мы росли в изоляции от своих сверстников. Как бы то ни было, в 1958 году мой голос мутировал, и я перестал каждый вечер после школы ходить в церковь».

Если Джим представлял Пола соло–тенором, округляющим гласные и сокрушающим стены собора какой–нибудь библейской арией Генделя, то его жена видела своего старшего сына учителем или доктором. Ей, однако, не удалось увидеть своих сыновей взрослыми, так как в 1955 году сорокасемилетняя Мэри имела вид умирающей женщины — к несчастью, так оно и было. То, что она приняла за повышенную кислотность желудка и не имеющие к этому отношения боли в груди, оказалось последней стадией рака.

Фотография на каминной полке должна была навевать воспоминания о ее жизни, оборвавшейся 31 октября 1956 года, — хотя во многих отношениях Мэри продолжала «руководить» семьей, особенно в том, что касалось денег: Пол на всю жизнь усвоил ее убеждение, что только тяжелым трудом и упорством можно добиться успеха.

Поначалу Джиму было трудно жить без жены. Как северному человеку, ему было непривычно уделять слишком пристальное внимание ведению домашнего хозяйства, особенно приготовлению еды. Не без помощи родственников и соседей он сделал все, чтобы его — слава богу, здоровое — потомство было сыто, одето и счастливо настолько, насколько это возможно в семье с одним родителем.

Пол и Майк помогали отцу в силу своих возможностей в соответствии с графиком, вывешенным на кухне. Хотя эта ситуация помогла Полу стать самостоятельным, его детство было короче, чем оно должно было быть, пускай он и учился в школе дольше положенного. Он был милым и на первый взгляд скромным школьником, умудрялся быть любимчиком учителей и одновременно являться причиной веселых беспорядков, когда занудливый педагог вползал в пыльный класс, как большая муха.

«Пол был замечательным карикатуристом, — смеется Джон Дафф Лоу, — его рисунок оказывался у кого–нибудь под партой, а затем путешествовал по всему классу».

Перед тем как перейти в шестой класс, Пол входил в число отличников института и даже получил золотую медаль за свое эссе. Как это было и с его будущими коллегами по «The Beatles», Питом Бестом и Стюартом Сатклиффом (окончившими ливерпульский колледж и престонскую среднюю школу соответственно). По мере того как приближались летние экзамены, Полу все больше светил педагогический колледж — и уж точно не медицинская школа. Пол, однако, не был в восторге от такой перспективы, втайне мечтая о полубогемной жизни артиста. Одним из двух экзаменов на аттестат зрелости, который он рассчитывал сдать успешно, был экзамен по живописи, предмету, который — как и музыка — в представлении обычного рабочего человека с Северо–Запада, будь то моряк или бухгалтер, обладал сомнительной практической ценностью, а потому становился поводом для язвительных насмешек: к примеру, картины Артура Балларда, ливерпульского художника–абстракциониста, выставлялись вверх ногами.

Хотя жители Мерсисайда гордились личным знакомством с кем–нибудь вроде Артура Балларда, живопись не была таким уж дорогим товаром, и к живописцам относились совсем иначе, чем в Лондоне. Еще в 1960 году ни один художник, работавший в Ливерпуле, не мог рассчитывать на постоянный заработок, в основном по причине недостатка коммерческих и рекламных организаций в регионе.

Музыканты были не в лучшем положении. Если какой–нибудь воротила из EMI или трех остальных компаний звукозаписи Королевства совершал деловую поездку в Манчестер, он редко когда утруждал себя прослушиванием талантов из Маклсфилда, Престона, Ливерпуля или других окрестных городов. Условия, в которых находились провинциальные поп–музыканты, были таковы, что Эдди Кэлверту, Лите Розе, Фрэнки Воэну или Майклу Холлидэю приходилось ехать в столицу, чтобы добиться прослушивания.