– Я, – опустив голову, ответила Анна.
– Нет! – он отшатнулся и закрыл уши ладонями, повторял, как заклинание. – Нет, нет!
– Даниэль! – она прижала его голову к своей груди и начала гладить по волосам, успокаивая, как маленького.
Высвободившись, он уселся на пол и, раскачиваясь из стороны в сторону, застонал, скрипя зубами: неужели она говорит правду? Воистину, не нужно торопиться благодарить судьбу!
– Что произошло? – сжимая ладонями виски, спросил Ривс. – Говори, я выдержу.
– Твоя жена покончила с собой, а дочь умерла в приюте.
– О боже! А где же были мои родители? И почему Лола решилась на самоубийство?
– Родители умерли. Лолу изнасиловали контрразведчики, и она повесилась. Их всех зарыли в общей могиле на кладбище для бедных, поскольку некому было заплатить за похороны. Поверь, я ничего не могла сделать для них тогда.
Даниэль поднялся и, пошатываясь, подошел к окну. Упершись пылавшим лбом в холодное стекло, долгим взглядом уставился на мерцавший огнями город.
– Дай мне ключи от машины, – наконец попросил он.
Анна подошла к столу и, открыв сумочку, вынула ключи. Зажав их в кулачок, она коснулась им спины Ривса:
– Возьми, но скажи, что ты задумал?
– Мне надо найти Португальца. Ты помнишь его?
– Да, – опустив руку, Анна вздохнула, – он живет неподалеку отсюда. Но стоит ли тебе ехать к нему?
– Что еще?! – резко развернулся бывший капитан. – Что?
– Говорят, Португалец сошел с ума...
***
– Господин Коннори?
Роберт отставил недопитый коктейль и обернулся – вышколенный слуга бара пресс-центра ответил на его недовольный взгляд заученной любезной улыбкой.
– Вас спрашивает какой-то местный оборванец.
– Скажи, что я сегодня не подаю за уголовную информацию, – усмехнулся Роберт, поворачиваясь к слуге спиной, но тот не ушел:
– Прошу извинить, господин Коннори, но он очень настаивал и просил сказать, что выполняет поручение своего хозяина, господина Греди.
– Вот как? Где он, веди?!
Быстро сбегая следом за слугой по лестнице, Роберт чувством опытного газетчика угадал в неожиданном визите как бы бутон еще не распустившегося цветка очередной сенсации. Еще бы, сегодня он оборвал все телефоны Греди, но не нашел того ни в президентском дворце, ни в парламенте, ни в клубе, ни дома. А тут такие события – бегут из тюрем государственные преступники, террористы обстреливают дворец парламента, а потом убивают президента, и власть захватывают офицеры столичного гарнизона. Как в Латинской Америке начала века! И нет никакой возможности получить информацию прямо из первых рук, от Эдвина...
Внизу ждал пожилой человек с большими, расплюснутыми работой руками. Убедившись, что перед ним действительно Роберт Коннори, он подал корреспонденту продолговатый предмет, завернутый в газету:.
– От моего хозяина.
Роберт достал бумажник, но посланец Греди отказался принять деньги и ушел.
Развернув газету, Роберт увидел видеокассету. Поднявшись наверх, он отыскал свободную кабинку в рабочем зале и включил видеомагнитофон. Буквально через пять минут он вылетел из кабинки и, судорожно запихивая кассету в карман, кинулся к телефону...
***
За доходными домами, образовавшими внешнюю, наиболее привлекательную сторону улицы, прятались кварталы трущоб, с запутанными дворами, темными проулками, затхлыми подъездами. К одному их таких домов, словно притаившемуся среди приземистых строений, Анна пригнала машину с лежавшим на заднем сиденье Ривсом. На их счастье, патрули в трущобах не ходили – по узким улочкам с трудом могла проехать малолитражка, не говоря уже о бронетранспортере или танке.
Остановив машину, женщина вышла и, оглядевшись по сторонам, дала знак Даниэлю вылезать из убежища. Взяв его за руку, она ввела бывшего офицера в полутемный подъезд и, поднявшись по лестнице, постучала в дверь квартиры.
Через несколько минут послышались шаркающие шаги и дверь распахнулась – за порогом стоял неопределенного возраста худой человек, зябко кутавшийся в старый домашний халат.
– Это ты, Анна? – вглядываясь в сумрак лестничной площадки, спросил он, пытаясь стянуть на голой груди, покрытой рубцами давних шрамов, расползавшиеся в стороны полы халата. – Кто это с тобой?
