***
Оставив машину на стоянке неподалеку от виллы «Джулия», человек в светлом костюме направился по теневой стороне улицы к калитке особняка. Подойдя, позвонил и, дождавшись пока ему откроют, спросил у охранника:
– Где хозяин?
– В саду, – буркнул тот.
Миновав дорожку, ведущую к дому, человек в светлом костюме проследовал мимо бассейна со спущенной водой, обогнул купы кустов, осыпанных мелкими белыми цветами, источавшими тонкий аромат, и вошел в беседку, где его ожидал Хон.
– Я уже знаю, – протягивая гостю руку для приветствия, сообщил Джеймс. – Они в карцере?
– Да, – человек в светлом костюме опустился в плетеное кресло и достал сигареты.
– Пока все по плану, – потирая рукой подбородок, Хон прошелся по беседке, словно меряя ее шагами. – Теперь надо ждать дальнейшего развития событий. Ждать! – он пристукнул кулаком по ладони. – Опять ждать. Ну, ничего, главное, когда все произойдет, немедленно заткнуть рот оппозиции. Есть опыт Чили, там использовали стадионы. А вы подобрали надежные места?
Человек в светлом костюме молча кивнул – он все помнит, ничего не упущено: сразу закроют границы, морские и воздушные порты, вокзалы, задержат выпуск газет и теленовостей.
– Списки на аресты? – повернулся к нему Хон.
– Отпечатаны.
– Армейские части готовы?
– Не волнуйтесь, – усмехнулся человек в светлом костюме, – наемники не подведут.
– Прекрасно, – Джеймс подошел к столику и, налив из сифона стакан воды, жадно выпил, некрасиво дергая потным кадыком. Поставив на стол стакан, наклонился к гостю. – Ваши люди не обманут?
– Нет, – человек в светлом костюме уловил исходивший от хозяина виллы слабый запах спиртного.
«Нервничает, взвинчен, расслабляется с помощью виски, – понял он, – а может быть, заглушает страх возможной неудачи? Иначе, отчего бы ему без конца переспрашивать о том, что уже десятки раз обговорено и уточнено?»
– Мы не доверяем столь тонкое дело только полиции, – продолжил гость. – Поэтому в операции участвуют и наши осведомители. Все пройдет как по нотам, поверьте.
Хон вытер платком пот со лба и опустился в кресло напротив человека в светлом костюме. Полуприкрыв глаза, откинул голову на спинку и тихо сказал:
– Я чертовски устал за последнее время, извините... Беспокоит, что не все армейские части могут оказаться на нашей стороне, особенно удаленные от столицы гарнизоны. Кстати, в охране президента есть наши надежные сторонники? За ними тоже надо приглядеть.
– Обязательно, – согласился гость, – мы не выпустим их из своего поля зрения ни на минуту, особенно после начала операции. А что касается армейских частей, расквартированных в провинциях... Им не останется ничего другого, кроме как признать правоту сильного.
– Надеюсь, – вздохнул Джеймс. – О политическом кредо нового кабинета я позабочусь сам, а вы возьмите под жесткое наружное наблюдение всех участников операции.
– И полицейских? – уточнил гость, вспомнив секретаря министерства внутренних дел.
– Я же сказал: всех! – приоткрыв один глаз, раздраженно повторил Хон. – И, особо, Эдвина Греди. Я не верю ему и его приятелю, сидящему в президентском кресле. Как бы в самый последний момент они не наделали со страху в штаны и не спрятались в кусты. Выковыривай их потом оттуда.
Человек в светлом костюме примял в пепельнице сигарету и поднялся, застегивая щегольски пошитый пиджак, – пора отправляться по делам. Еще предстоит побывать в штабе сухопутных войск, повидаться кое с кем, переговорить, проверить, готовы ли места для возможных экзекуций и содержания арестованных, отпечатаны ли листовки, получен ли дополнительный запас горючего, сухие пайки и боепитание. В общем, дел невпроворот и прохлаждаться некогда.
– Уходите? – повернул к нему голову хозяин. – Счастливо. Постоянно держите меня в курсе. И еще... Мне очень не хочется больше встречаться с Греди...
***
Под потолком тесного карцера, со стенами, выкрашенными белой краской, слепя глаза, ярко горели лампы. Нар не было, стола и скамеек тоже, поэтому заключенные расположились прямо на полу, смежив веки, чтобы хоть немного избавиться от назойливого, всюду проникающего света бестеневых ламп, но все равно через минуту-другую у каждого возникало ощущение, что в глаза насыпали колючего мелкого песка.
