Голосовал я обычно за социалистов, а когда сын начал работать в каменоломне и стал приносить домой «Руде право», то тогда стал отдавать свой голос коммунистам. При таком хозяйстве, что у меня было, я к аграрникам никогда и не стремился.
С утра и до ночи проливал семь потов на поле…
Ну, и в тот раз я пошел в поле посмотреть, не навредил ли мороз озимым. Выпал снег, много снега. И вот иду уже домой. Дошел почти до нашей деревни и вдруг вижу Кнеза. Он шел медленно, в этот раз откуда-то возвращался и вел велосипед, — скользко было ехать. Одет он был по форме, — да, я забыл сказать, что Кнез был начальником жандармского поста…
— Откуда? — спрашивает.
Бывало, я встречался с ним за кружкой пива. Он никогда не был злым. Однажды я его даже видел на собрании коммунистов. Это было перед выборами, и сын мне тогда сказал: «Пойдем со мной…» Я пошел. Коммунистов у нас было немного, но они пришли еще и из других мест. Вокруг немало каменоломен… Кнез стоял в дверях и ничего не говорил. А сын мне сказал: «Другие хуже. Те вмешиваются в наши дела, а этот хоть молчит».
Иногда он, как я уже говорил, заходил в пивную. Мы обсуждали там все: погоду, урожай, а в последнее время и немцев. Кнез был, несмотря на то что носил жандармскую форму, хороший чех. И хотя мы во многим не сходились в мнениях, но нацистов ругали вместе.
— Откуда же я могу идти? С поля, — отвечаю ему на вопрос.
— И не болят у вас ноги! Снегу-то намело везде полно. Чего же еще надо? Хлеб ваш не замерзнет.
Я подошел к нему, перепрыгнул через канаву, и дальше мы пошли вместе. Он шел молча и вел рядом свой велосипед. Прошли мы так метров двести, и я его спрашиваю:
— А что это с вами? Что-то случилось?
— Что могло случиться… Ничего.
Только я вижу, что он чем-то озабочен. Это легко было заметить. На поле каркали вороны. Я их не люблю. Показываю на них и говорю, что если бы у меня было ружье, то всех бы их перестрелял…
— А по людям вы бы тоже стреляли? — спросил он вдруг.
— Я же говорю о воронах, — ответил я, но тут мне что-то пришло в голову, и я спрашиваю Кнеза:
— А что, вы бандита ищите?
Он посмотрел на меня и чуть-чуть, только уголками рта улыбнулся:
— Черт его знает, бандита ли… Никогда ведь не знаешь…
Мы шли, и он вдруг понемногу разговорился.
— Представьте себе, я должен здесь охранять порядок, чтобы не делалось ничего худого для «империи», а тут вот… От всего этого голова кругом идет. Да и эти парни…
— Какие парни?
— Ну что вам сказать?.. Сюда прибыли парашютисты. Нет ли у вас для них чего-нибудь поесть?
— Так вот о чем речь… — дошло до меня.
Кнез остановился:
— Вы молчать умеете?
— Само собой. Не то и головы не сносить, — успокоил я его. — А еду я постараюсь найти.
Но по нему было видно: он досадует, что рассказал мне о парашютистах.
— А что они тут делают? — полюбопытствовал я.
Кнез пожал плечами. А я опять:
— Но вы все-таки должны знать.
— Все, что можно. Собирают сведения, узнают, что здесь производят заводы.
Потом он почти всю дорогу молчал — до первых домов. Только позднее я узнал, что у них тут был передатчик, который назывался, кажется, «Либуша».
— А мог бы я вам чем-нибудь помочь?
— Трудно сказать… Я боюсь, что это станет известно. Что тогда будет?
— А почему это должно стать известно? — удивился я.
Он махнул рукой:
— Да многие уже об этом знают, а это всегда опасно.
— Подождите. Хотя бы скажите мне…
— Послушайте, чем меньше вы будете знать, тем лучше. Когда-нибудь вы об этом пожалеете. Ну, так что — будет еда?
— Приходите вечером. Постучите в окно.
