.
Он: Какое чудное вино, не правда ли?
Она кивает. Видно, что Она быстро опьянела.
Он: Когда-то в школьные года мы с другом отмечали самый печальный день года, 31 августа — последний день перед началом школы. Мы целый день сидели в летнем кафе и пили сухое вино. Тогда оно было легко доступно. Родители тебе не рассказывали об этом времени? Мне когда-то казалось что это время так или иначе коснулось каждого. Теперь я каждым днем все больше убеждаюсь что гораздо больше самодовольных граждан…
Она: Не трогай моих родителей.
Он: Это замечательно, это по-библейски, что ты ценишь своих родителей. Я их не трогаю. Мне кажется, это они меня заочно терпеть не могут…
Она: Да, они тебя не выносят. Мне трудно. Мне надо выслушивать, что они говорят о тебе, мне надо скрывать, что я встречаюсь с тобой, и так как я не люблю лгать, мне это делать крайне отвратительно.
Он: Ну, я же ничего про них не говорю.
Она: Этого еще не хватало!
Он: Но, почему же? Обе стороны имеют равные права в голосовании.
Она: Нет! Если ты был бы моим мужем, тогда у тебя может быть и было бы право голоса.
Он: Ах, может быть?
Она: Тогда было бы.
Он: Ты хочешь жениться на мне?
Она: А, ты хочешь только поиграться?
Он: Нет. Я не против этого и это очень много с моей стороны. Я уже обжегся в этих делах, и если я не против, это большой комплимент.
Она: Мне наплевать на это.
Он: На что?
Она: На твои комплименты. Меня не интересует твое прошлое.
Он: Интересует или нет, но от него зависит многое. Твоя биография тоже определяет твое поведение.
Она: Так и мои родители говорят — поиграется и бросит. И я потеряю свои лучшие годы.
Он: Разве ты товар со сроком реализации? Мы же сначала должны убедиться, можем ли мы жить вместе. Ты много чего не умеешь. И жизнь тяжелая штука. От нее можно устать, так устать, что теряешь цвета.
Она: Тогда ты должен заботится чтобы она не была такой трудной. Чтобы была нормальная квартира, чтобы хватало денег.
Он: В этом государстве с зарплатой преподавателя это не получается.
Она: Тогда ты должен что-то придумать.
Он: Ограбить банк?
Она: Хотя бы!
Он: Первое нездоровое поколение от американской поп-культуры. Или уже второе…
Она: Ты!.. Ваше поколение еще более нездоровое!
Она уходит, захлопывая дверь.
* * *
Она за стеклянной стеной ходит по «дорожке», провожаемая восхищенными жестами и выкриками. После каждого второго шага Она останавливается, делая движение и жест фотомодели и занимает позу. В эти мгновения щелкают вспышки невидимых фотоаппаратов. Звучит современная, ритмичная и немного агрессивная музыка.
Он смотрит подойдя вплотную к стеклянной стене. На его лице выражение любопытства и приязни сменяется на ревность и обиду. Видно, что Он одновременно хотел бы быть там и чувствует себя лишним. Несколько раз Он собирается поднять руку и постучать в стекло или прижаться к нему, но всякий раз отказывается от этого намерения.
Она его не замечает. Представление на «дорожке» переходит во всеобщие танцы, и Она в этой группе центральная танцовщица. Ее движения становятся все более вызывающими и под конец Она начинает верхом кататься по ноге партнера.
Он отворачивается.
Они вместе входят в помещение.
Она: О, опять облили. Ну, это безнадежно. Здесь мы никогда не устроимся.
Он молча выходит. Через короткое время возвращается.
Он: Там опять никого нет.
Она: Там, наверное живут какие-то алкоголики. Я таких не раз видела в подъезде. И вообще, здесь такой мрачный пролетарский район. Они нас регулярно будут обливать.
Он: (мрачно). Может что-то с трубами. Дом старый.
Он берет тряпку и начинает убирать. Она нервно ходит по помещению.
Она: Ну, не дуйся, пожалуйста. Если бы ты знал, как такие вечеринки среди моих идут тебе на пользу. Тогда я вижу, какие они пустые, и мне еще более хочется к тебе…
Он: Ну, не все пустые…
Она: Ну, не все, но у тех, которые не пустые не хватает чего-то другого…
Закончив убирать пол, Он моет руки.
Он: Кушать хочешь?
Она: (по детски). Ммм…
Он: Я испеку блины.
Она: Ты умеешь?
Он: В детстве мне часто приходилось это делать.
Она: У нас не найдется чего-нибудь выпить?
Он: (строго). Нет. И я думаю на этот раз не надо.