К такой резкой перемене темы разговора Абдул-Резак оказался не готов — возразил неуверенно и вяло:
— Блистательная Порта станет давать разрешение о назначении кадия в тот или иной пункт. А крымский хан сам определит его из числа своих подданных.
— Значит, вы согласны, чтобы в Крым из Стамбула посылались не судьи, а только дозволение назначать их?
Обресков поймал рейс-эфенди на слове и попытался сразу добиться подтверждения сказанному. И хотя он имел указание требовать независимых судей, желая получить реальный и скорый результат, пошёл на уступку. Тем более что уступка эта была вполне приемлемой и для России не опасной.
Дождавшись, когда Абдул-Резак кивнёт головой, Алексей Михайлович многообещающе заверил:
— Отдавая должное уступчивости досточтимого посла, я имею честь заявить, что российский двор не станет возражать, чтобы судьи, будучи национальными татарскими, снабжались от верховных законодателей Порты письменными дозволениями, кои всегда даваемы будут без всякого платежа и признания...
* * *
Ноябрь 1772 г.
В Петербурге пристально следили за ходом Бухарестского конгресса, связывая с его успешным окончанием надежду на скорое завершение изнурительной войны.
Никита Иванович Панин с особым вниманием изучал протоколы конференций, присылаемые Обресковым, пытаясь определить действительные намерения турок: довести конгресс до подписания мирного трактата или, как в Фокшанах, затянуть время, ожидая, что Россия не выдержит и пойдёт на уступки. Читая большие желтоватые листы с густо налепленными строчками, Никита Иванович ясно видел, как непросто идут переговоры. Лишённый возможности помочь Обрескову скорым советом (нарочные возвращались в Петербург спустя полтора месяца), он уповал на опыт и благоразумие тайного советника, которого ценил очень высоко. Он был уверен, что без разрешения двора Обресков не пойдёт на уступки, которые не оговорены в инструкции. Но теперь, после заключения в Карасувбазаре договора с татарами, Никита Иванович поспешил согласовать с Екатериной новые пределы возможных послаблений туркам.
— Доколе ещё татарское дело в самом Крыму не решено было, — говорил он Екатерине, — обстоятельства принуждали нас добиваться получения Керчи и Еникале через посредство мирного трактата с Портой. Тогда Обрескову позволялось жертвовать Бессарабией, с удержанием только реки Днестр между турками и татарами. А по нужде и Бендерами — главной крепостью сей земли, купленной нами весьма дорогой ценой... Но с того момента обстоятельства в Крыму изменились в нашу пользу!.. Следовательно, по справедливости татарское дело не требует той цены, которую мы прежде предлагали.
— Какую же цену вы ныне определили? — спросила Екатерина.
— Оставить прежние уступки, но Бендеры променять на Очаков или Кинбурн в цену нашего по татарскому делу снисхождения в обоих его пунктах: вольность нации и поручение нам в стражу Керчи и Еникале.
Екатерина долгим, цепким взглядом просмотрела разложенные перед ней бумаги, затем сказала основательно и твёрдо:
— Сто Бендер не стоят одного Крыма! Значит, не будем торговаться... В крайнем случае пусть отдаст крепость...
Панин так и написал Обрескову:
«Соглашаемся мы на промен Бендер на Очаков или Кинбурн, а напоследок и на самую его уступку без всякой уже собственно за него замены...»
* * *
Ноябрь — декабрь 1772 г.
На очередной конференции Обресков, довольный договорённостью по крымским судьям, решил начать обсуждение вопроса о крымских крепостях. (Оставление духовных связей между Крымом и Турцией, на которые, по всей видимости, придётся в конце концов согласиться, делало татар зависимыми от султана, и Россия должна была противопоставить этому своё присутствие на полуострове).
Строго выполняя инструкцию, Алексей Михайлович потребовал от Порты не только подтвердить нахождение в российской собственности Керчи и Еникале, но и передать империи крепости Очаков и Кинбурн, а также предъявил претензии на земли, лежащие между Бугом и Днестром.
— В таком случае Порта требует возвращения ей всех турецких крепостей в Крыму и на Кубани, соглашаясь признать права России на Азов и Таганрог, — парировал Абдул-Резак. — Что же касаемо земель между упомянутыми реками, то хотя Порта от тех земель никакой выгоды не получала, Очаков всегда был ключом тех мест. А ключ от собственного дома в чужие руки не отдают!
