Слезы текли по ее лицу. Она то переводила взгляд с Робби на Брейдена, то опускала его на бесчувственное тело Сина:
— Я пыталась выбраться наружу, но подол за что-то зацепился. Я не могла сдвинуться с места, а огонь был повсюду. Я подумала, что мне конец, и начала кричать. Следующее, что я помню: рядом возник Син. Он освободил меня, но когда мы выбирались оттуда, на него рухнула балка.
Глядя широко распахнутыми глазами, Кенна продолжала, задыхаясь:
— Он откинул балку в сторону и вывел нас из огня. Я думала, он в порядке. Он сказал, что с ним все хорошо. И выглядел нормально.
— Он просто ни с того ни с сего рухнул на землю, — закончил за нее рассказ Робби.
Из толпы появилась знахарка и отогнала их в сторону, чтобы осмотреть Сина.
— Нам нужно доставить его в за́мок, — сказала она.
Робби приказал своим людям осторожно отнести раненого в постель.
Брейден беспомощно наблюдал, как уносят Сина. Бросив взгляд на Мэгги, он ощутил в сердце ужасные терзания: если бы он не бросился на ее защиту, то мог бы спасти брата.
Выбрать ее безопасность вместо родного человека!
Как он мог так поступить?
Почему сперва не бросился к Сину? Ведь Син его брат, и именно его надо было защищать.
Мэгги потянулась, чтобы коснуться любимого, но, не желая, чтобы она его трогала, Брейден отдернул руку. Не сейчас, когда он еще не примирился с собственным решением и возможной ценой своего поступка.
— Брейден? — спросила она.
— Я должен увидеть Сина, — отмахнулся горец и ушел, оставив Мэгги стоять в одиночестве во дворе.
Она нахмурилась: что-то здесь не так. Брейден был так нежен с ней, пока не увидел брата.
Что же случилось?
Совершенно обескураженная, девушка последовала за любимым в за́мок.
Когда она вошла в комнату Сина на верхнем этаже, Брейден выставил ее вон.
— Позволь мне помочь, — попыталась настоять Мэгги.
— Ты уже достаточно натворила, — ответил горец голосом, звенящим от непонятного ей гнева.
С тяжелым сердцем она повернулась и пошла вниз, проверить, как там Канер.
Часом позже Брейден стоял возле кровати, глядя, как знахарка сует руку в глиняный кувшин и вынимает оттуда пиявку. Едва она приблизилась к Сину, глаза воина резко открылись, он выбросил вперед неповрежденную руку и остановил врачевательницу, собирающуюся приложить мерзкое существо к его коже.
— Посадишь эту гадость на меня, старуха, и я вырежу тебе сердце.
— Но тебя нужно…
— У меня и так кровоточит рана. И лично мне нравится яд в моей крови — не желаю, чтобы его из меня вытянули, — язвительно сказал Син. — Брейден, прогони ее с глаз долой.
Младший брат не стал спорить, сделал то, о чем просил старший, а затем вернулся к его постели.
Лицо Сина было бледным, но видя, что в его черных глазах ярко пылает огонь жизни, Брейден почувствовал облегчение. Он понял, что смерть больше не угрожала брату — впервые с того момента, когда Син упал, потеряв сознание.
— Где Мэгги? — спросил раненый.
— Она внизу.
Син удивленно приподнял бровь:
— Почему она внизу, одна?
Брейден откровенно проигнорировал вопрос:
— Я уж думал, ты умрешь.
Син усмехнулся, попытался сменить позу и тут же застыл от боли, испустив проклятье. Втянув воздух сквозь сжатые зубы, он уставился на обожженную руку и скривил губы:
— Чтобы меня убить, недостаточно маленького костерка.
— Это вовсе не был маленький костерок.
Син кинул на брата насмешливый взгляд:
— Поверь, брат, он самый.
Не желая продолжать спор, Брейден покачал головой:
— Я ни за что не должен был тебя оставлять.
Син посмотрел на него, нахмурившись:
— О чем это ты, черт возьми?
— Я должен был заставить тебя выйти из за́мка вместе со мной.
Во взгляде Сина ясно читалось: «Ты что, спятил?».
А вслух он произнес:
— Я не какая-то девица, чтобы мой младший братец защищал меня. Если ты еще не заметил, так уж вышло, что я один из самых грозных рыцарей в Англии и в Святой Земле. Это при виде моего, а не твоего знамени сдаются целые армии.
— И все-таки ты — моя кровь.
Глубокий, изучающий взгляд Сина словно проник в самую душу:
— Ко мне это не относится.
— Разумеется, относится, — загорячился Брейден. — Ты — моя кровь, а я вступился за Мэгги в то время, как должен был оберегать тебя.
