— Он хороший пес, Луис, — каждый раз говорит Руди с улыбкой мудрого старожила. — Береги его.
— Не волнуйся, Руди. Я берегу.
В университете Вторник столь же популярен. Той весной, когда он вошел в лекционный зал моего большого курса, люди сразу зашептались, а когда поднялся, собираясь уходить, к нему была прикована сотня глаз. После занятий он встретился со своей подругой Синди, с которой познакомился на площадке для собак. Я отцепил поводок, как только пес ее увидел, и они вдвоем помчались по коридорам факультета журналистики, а я хромал позади. Однажды мы со Вторником зашли в лифт с девушкой, которую я не узнал, и на середине подъема она повернулась ко мне и сказала:
— Вы знаете, здорово все-таки, что у нас на факультете есть четвероногое.
Четвероногое?
— Мне приятно, — сказал я ей, хохотнув. — Спасибо.
А потом погладил Вторника, потому что я всегда так делаю (так уж мы живем) и потому что всегда поражаюсь: будь то фильм «И человек создал собаку», снятый «Нэшнл Джеографик» весной того года, или университетские коридоры, Вторник всюду становится звездой. В какой-то неуловимый момент ретривер превратился из просто «того пса» во «Вторника, пса-помощника», а потом в «знаменитого Вторника».
— Ой! — восклицают люди, увидев его. — Это знаменитый Вторник?
— Поздоровайся, Вторник, — разрешаю я, и он без колебаний идет и заставляет людей счастливо смеяться.
Но еще мой пес умеет успокаивать и лечить. Помню, официантка нашего любимого ресторана прошла через зал к нам и попросила:
— Можно поздороваться со Вторником?
— Конечно, — сказал я.
Она наклонилась к ретриверу и какое-то время его гладила.
— Спасибо, — произнесла она с задумчивой улыбкой. — У меня был ужасно тяжелый день.
У нас в конце квартала рядом с собором Св. Иоанна Богослова есть дом для престарелых с особыми потребностями, и в погожие дни жильцы сидят снаружи — кто на инвалидных креслах, кто в ходунках. Многие из них побаиваются собак, но Вторника знают и любят. Его учили помогать людям со слабым здоровьем, поэтому он разбирается в оборудовании. Но даже если бы его не дрессировали, этот пес настолько смирен и умен, что с ним старики чувствуют себя непринужденно. Всегда так трогательно наблюдать, как эти чудесные ветераны жизни гладят Вторника на солнышке. Я не знаю всех имен даже после многочисленных встреч, но (конечно, звучит странно) Вторник знает. Об этих людях он знает больше, чем я когда-либо осмелюсь спросить.
Вот почему я всегда улыбаюсь, когда мы сидим возле нашего дома на Уэст 112-й улице и кто-нибудь останавливается полюбоваться ретривером.
— Извините, — произносит прохожий, когда замечает меня. — Я не хотел мешать, но просто у вас такая красивая собака!
— Иди поздоровайся, Вторник, — говорю я. — Иди поздоровайся.
Пес тут же вскакивает. Он знает, кто мне нужен — Общительный Парень, Джентльмен, — и он тоже этого хочет. Я улыбаюсь, смотря, как он применяет свои чары к очередному ничего не подозревающему человеку, игриво, но показывая идеальные манеры, трется о его руку.
— Какой дружелюбный! — смеется тот, когда ретривер поворачивается, чтобы его погладили по спине.
Да, дружелюбный. И незаменимый помощник. Теплый и общительный. Преданный. Любящий. Уверенный в себе и открытый; профессионал, подходящий к работе с душой. Это моя трость. Мой балансир. Мои часы, мое расписание приема лекарств, мой наставник и контролер эмоций. Мой компаньон. Мой друг. Мой якорь. Моя надежда. Что еще? Чем еще я могу почтить его?
Я пожимаю плечами.
— Это Вторник, — говорю я.
