Предисловие
С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА
Первым делом все замечают пса. Когда я гуляю по своей округе — по Северному Манхэттену, — все взгляды приковывает к себе Вторник. Некоторые колеблются, побаиваясь такой большой собаки, — во Вторнике под сорок кило, по нью-йоркским стандартам пес огромный, — но вскоре даже самые робкие начинают улыбаться. Что-то во вторниковой манере держаться располагает к нему всех без исключения. Глазом не успеешь моргнуть — и строители, потягивающие кофе в перерыв, начинают подзывать моего ретривера, а хорошенькие девушки спрашивают, можно ли его погладить. Даже детишки изумляются. «Ма, смотри, какая собака! — слышу я, когда мы проходим мимо. — Классный пес!»
И это так. Вторник, без всякого сомнения, самый классный золотой ретривер из всех, что я встречал. Он большой, хорошо сложен, и у него врожденное, свойственное породе жизнелюбие: он игрив, подвижен, энергичен. Даже когда он просто идет, такое впечатление, что вовсю веселится. Но это не глупое щенячье веселье. Во Вторнике ни капли неряшливости и распущенности — по крайней мере, когда мы на людях. Конечно же, он не удержится и обязательно понюхает метки других псов. Однако пока он не уткнется носом в пожарный гидрант, мой ретривер выглядит величественно, как декоративные вестминстерские собаки: легко ступает рядом, гордо подняв голову и глядя вперед. Хвост он тоже поднимает — знак уверенности в себе — и будто хвастается роскошной шерстью — она не просто золотая, а чуть с коричневинкой и словно светится, даже в тени.
Эта великолепная шерсть — не случайный подарок судьбы. Предков моей собаки тщательно отбирали, чтобы Вторник мог поражать своей красотой. Его начали воспитывать и учить манерам, когда щенку было три дня от роду. Не год — три дня! Расчесывали каждый день не меньше четверти часа, а с тех пор, как я взял его себе — Вторнику было тогда два года, — его расчесывают дважды в день. Когда мы возвращаемся домой, я протираю ретриверу лапы влажными салфетками для новорожденных. Чищу уши и подрезаю когти по крайней мере раз в неделю. Подстригаю шерсть между подушечками лап и вокруг ушей, как только отрастет. Даже зубы ему чищу каждый вечер пастой со вкусом курицы. Однажды я случайно схватил вторникову пасту и сунул в рот щедро намазанную щетку — меня чуть не вырвало. Это было кошмарно, по ощущениям как рыхлое яблоко пополам с песком — но Вторнику нравится. Он любит сидеть у меня на коленях, когда я его вычесываю. Любит, когда ватная палочка чуть ли не целиком уходит в его ухо. Когда пес видит свою пасту, губы его растягиваются, и ретривер показывает мне клыки в предвкушении куриного песочка.
Но взгляды притягивает не прекрасная шерсть, не удивительно свежее (для собаки) дыхание и даже не королевская манера держать себя. Привлекает его личность. Как вы можете судить по обложке этой книги, у Вторника очень выразительная морда. У него чуткие, чуть грустные глаза — такие, думается мне, бывают только у очень умной собаки, они как будто все время наблюдают за тобой, — но их затмевает широкая глуповатая улыбка. Вторник — из везучих животных: у него рот от природы чуть изгибается вверх, так что даже когда пес просто вприпрыжку бежит рядом, он выглядит счастливым. Когда он на самом деле улыбается, губы растягиваются чуть не до самых глаз. Потом вываливается язык. Задирается голова. Мышцы расслабляются, и очень скоро он начинает вилять всем телом, от носа до хвоста.
А брови! Большие шерстяные бугорки над глазами. Когда Вторник думает, они сами собой движутся, одна вверх, другая вниз. Стоит мне произнести его имя, брови пускаются в пляс — вверх-вниз, вниз-вверх. А уж если пес почует нечто необычное, услышит далекий звук или заметит что-то и захочет выяснить, какие у этого что-то намерения, брови несутся галопом. Идущих мимо ретривер одаряет коротким, озорным взглядом своих глубоких глаз, при этом брови подпрыгивают, на морде появляется большая естественная улыба, хвост мотается туда-сюда, будто говоря: «Извините, я вас вижу, я не прочь поиграть, но сейчас я работаю». Он создает связь — да, так правильнее всего сказать, — у него дружелюбный нрав. Люди часто достают мобильники и фотографируют мою собаку. Я не шучу — таков уж Вторник.
