свечение снега морских рыб и планктона
свечение минералов насекомых гниющих деревьев
снег полный рыб снег морской и речной как жемчуг
за окнами больного где бедности бычий пузырь
его имена на аптечной латыни в старых лечебниках
насекомые у соплодий его и в коленных чашах
в его северных морях кальмары хватают блесну
разглядишь ли ты снежное море за снежным лугом
как горы за облаком облако за горами
снежники высокогорий испещрённые иероглифами покровы
тело зверя и тело человека полное звёздной плазмы
его отрицание подобное смеху иезуитов
пламенеющих в трещинах каменных пней антарктиды
есть уровень моря ниже которого только небо
и граница вечных снегов за которой только живые цветы
это падение в живые цветы опыление детством и снова
пролетит над головой иероглифом красота стая диких уток
снова в горячке дворы снова неимоверны бухты
огромны цифры и хищны как птичьи когти и рвут на части
среди звёзд оленьи рога и стреляет ружьё отца
и миллионы рыб выходят на берег берут портфели надевают очки
и миллионы растений нисходят в море вниз головой
и плавники прорастают из тел животных и человек сияет
как будто в пронизанной светом келье в час смерти святого
и старый лекарь читает лечебник у одра больного
пока его тело становится звёздным телом
пока темнеют горы за облаком сгущается облако за горами
и становится видно снежное море за снежным лугом
и становятся понятны иероглифы на горах и собственной коже
пока в бедной комнате у лампы кружат ночные мошки
и нет снега но только осыпаются живые цветы сирени
и мальчик встаёт чтобы жить и выходит в сени
после болезни и в звёздах оленьи рога и горят огнём
иероглифы на горах и на коже худого тела
светлеют горы за облаком розовеет облако за горами
далеко отошла граница вечного снега бедность
стала радостью и тело легко бежит среди цветов и трущоб
оставляя за собой звёздный шлейф мельканием грязных пяток
