А новейший интерпретатор давно устал от его бесконечных смотрин, молча глотая фотографии и так же молча их выплевывая.
Лева грустно посмотрел на очередную старушенцию, вид которой вгонял его в тоску, бегло прочитал опять-таки неутешительный текст и, скомкав лист, бросил его в привыкшую ко всему урну…
Женщина была довольно миловидна, слегка полновата, но именно так, как Лев Иванович любил. Тронутые легкой сединой кудрявые волосы лишь дополняли спокойную доброту ее лица. Умные глаза излучали нерастраченную нежность, а в неброской манере одеваться чувствовался хороший вкус и склонность к экономии, что Лев Иванович ценил в женщинах более всего. Ему осточертели двухкомнатные хоромы на одного, холостяцкие завтраки и ужины почти всухомятку, он дорожил своей должностью, своей докторской и своей машиной, он считал, что его не старит лысина и не портит брюшко, но за всем этим требовался хороший женский уход.
Фотографию Лев Иванович выпросил с трудом. Женщины этих лет делают такие подарки весьма неохотно, потому что сами стараются смотреть на свои последние снимки так же редко, как и в зеркало.
…Старушка была симпатична и уютна. В ее глазах отражалась все та же доброта, а в лице — все то лее спокойствие.
— «Склонна к самопожертвованию… — прочел Лез Иванович. — Хорошая хозяйка… Заботлива… Умна и незлобива…»
Это была находка! Лев Иванович обрел второе дыхание и третью молодость. Он достал из финской стенка пропахший нафталином костюм от Кардена, заглушил средство от моли «Кристиан Диором», купил в цветочном магазине напротив букет почти свежих роз и поехал свататься.
Он долго топтался перед нужной дверью, прежде чем коснулся кнопки звонка.
Вера Сергеевна сразу все поняла, и в ее добрых глазах промелькнула тень сожаления. Не впустив Льва Ивановича, она повернулась и пошла вглубь квартиры. Он ждал на площадке, теряясь в догадках.
Вера Сергеевна скоро вернулась, протянула ему скрученную в трубку бумагу и захлопнула перед его носом дверь…
Лев Иванович развернул лист и увидел синтезфотографию. Обрюзгший, желчного вида подозрительно знакомый старикашка с волосатыми оттопыренными ушами и абсолютно голым черепом уныло глядел на нею бесцветными водянистыми глазами.
— «Желчен… — прочел Лев Иванович внизу. — Ленив… Жаден… Неуживчив…»
Он смял лист в кулаке.
— Эх… — огорченно вырвалось у Льва Ивановича, — И где только она достала мою фотографию,
