— Баба Таня, а это зачем? — спросил он. — Форму же не отстирать будет.
— А это чтобы ты стал красавцем писаным, вот зачем.
— Блондином с голубыми глазами? — Тубов аж подскочил. — И рост метр девяносто пять?
— Конечно, — ласково улыбнулась баба Таня, заливая чудесным составом сержанта с ног до головы. — И бицепс, как у Шварценеггера.
Тубов хотел что-то сказать, но поперхнулся — в раскрытый рот пролилась волшебная мазь. Когда проглотил, воскликнул удивлённо:
— Да это же майонез!
— А ты чего ожидал? — сварливо избоченилась баба Таня. — Верблюжьего кумыса? Или «Шато де Пессак-Леоньян» восемьдесят пятого года? Чем богаты — тем и рады. Лежи давай смирно, а то будешь пузатым карликом, а не белокурым бестием. Мой майонез ему не по ндраву. Ты слышал, Сигизмунд? — обратилась она к коту.
Кот осуждающе мявкнул.
— Да не, я ничего, — пошёл на попятный Тубов. — Хороший майонез, вкусный.
— Вот потому лежи и помалкивай, — строго приказала старуха. — А я выйду на огород. Ещё одну травку найти надо. Облом-трава называется. Духовитая…
Скрипнула дверь, потом крыльцо. Донёсся приглушённо голос бабы Тани:
— Сигизмунд, ну-ка быстренько укропчику мне сооруди пару пучков.
— Дюже мне всё это не нравится, — вздохнул Хохматых. — Особенно кот.
— Да и мне подозрительно, — поддакнул Тубов, слизывая с верхней губы майонез. — Где это видано, чтобы кота Сигизмундом звали? — Он сел на лопате. Майонез сползал с него как покрывало с юбилейного памятника.
Изгнанное выстрелами зверьё возвращалось в избу. Тараканы, как обычно, строем. Ёжик продефилировал на задних лапах, растопырив иголки, пофыркивая презрительно. Мышей пришло явно больше, чем убегало. Крыс тоже. Мыши летучие повисли на потолке и разглядывали сержантов, настороженно шевеля ушами. Потом явился какой-то хорёк, которого вообще тут не стояло. С важым видом уселся возле печи, заткнув за ворот белый платочек и держа в одной лапе вилку, а в другой — столовый нож. Потом в дверную щель, цокая когтями, проскользнула какая-то облезлая серо-бурая лисица, села рядом с хорьком и начала разглядывать Тубова, словно портной, собирающийся снять мерку. Или гробовщик, прикидывающий габариты клиента.
— Кто там пришёл? — высунулся из майонеза Хохматых.
— По-моему, пришел песец, — уныло ответил напарник.
— Что? — подпрыгнул Хохматых. — Ты, как знаешь, а я линяю.
Он решительно сполз с сундука и побрёл к дверям, пятная грязные половицы майонезными кляксами.
— Чего ты? — Тубов соскочил следом, схватил напарника за скользкий рукав. — Не хочешь быть блондином, стань брюнетом.
Сзади раздалось противное хлюпанье. Это песец торопливо жрал с пола майонез, кося жадным глазом на сержантов. Хорёк, отложив нож и вилку, стирал салфеткой слюни с разочарованной морды.
— Знаешь, я тоже, пожалуй, пойду, — сказал Тубов, расчищая ладонью кобуру.
Часто оглядываясь, они подбежали к двери, распахнули и разом вывалились на крыльцо. Прямо перед ними стояла в бурой траве свежеоструганная бочка из цельного чурбана с привязанными по бокам дворницкими метелками. Бочку украшал велосипедный руль со звоночком.
Тубов хотел юркнуть в болотные кочки, но Хохматых схватил его за отворот куртки. Зашипел:
— Сюда давай! Это вертолёт!
— Какой на хрен вертолёт? — удивился напарник, но тоже принялся карабкаться по метелке в бочку.
Тут раздался тревожный вопль Сигизмунда, а следом крик бабы Тани:
— Голубчики, вы куда! Назад! Вон из ступы!
Она шкандыбала, размахивая клюкой. Рядом скакал на трёх лапах кот, зажимая под мышкой колючий сноп жёлтого укропа.
Хохматых уже сидел, свесив ноги внутрь ступы, вцепившись в рукоятку метлы. Он злорадно крикнул:
— Пошла метла по кочкам! По кочкам, кусточкам, по узеньким дорожкам!
Однако ступа, вопреки его ожиданиям, с места не стронулась.
— Фу, напугали хулиганы, — баба Таня остановилась, утерла лоб рукавом, высморкалась в угол платка. — Ладно, пошалили и хватит. Ступайте обратно. Продолжим обряд, сделаем вас красавчиками. Я вот и облом-траву уже припасла…
— Оставь себе свой облом! — крикнул Тубов. — Смотри, Хохматых, ключ в замке!
И точно — прямо в ступу оказался врезан обычный дверной замок, и из него торчал ключ. Тубов повис одной рукой на руле, другой повернул ключ. Ступу качнуло и приподняло над землёй.
