--------------------------------------------------------------------------
ГЛАВА II
НАКАНУНЕ РУССКОГО ПОХОДА
Поездка императора в Голландию и Бельгию. - Зима 1811 - 1812гг. в Париже. Разговоры с императором о войне с Россией. - Недовольство Коленкура. Позиция Наполеона. - Разговоры с императором: Англия и мир, снова о русских делах. - Талейран и посольство и Вене. - Отъезд в Майнц. - Разговоры с императором о герцоге Бассано и о турках. - Прибытие в Дрезден. - Г-н де Нарбонн.
Поездка в Булонь, на побережье и в Голландию, последовавшая за поездками императора в различные дворцы, удалив нас из Парижа, положила на время конец всем тем неприятностям, которые мне приходилось терпеть. Но она не смягчила раздражения императора против меня, и он проявлял его всякий раз, когда чудеса, которые ежеминутно приходилось проделывать моему ведомству во время этих неожиданных поездок, импровизировавшихся им каждый день, не вынуждали его выражать мне одобрение, что, впрочем, он делал не всегда.
Император выехал в Компьен 16 сентября, приехал в Булонь 19-го, в Остенде 22-го, в Брескене - 23-го и вступил на борт корабля "Карл Великий" 24-го. В шесть часов вечера страшная буря разбросала все корабли эскадры, и пришлось оставаться па борту до восьми часов утра 27 сентября, когда император высадился в Флиссингене. 28-го он ездил в Миддельбург и возвратился в Флиссинген, а на следующий день в четыре часа утра выехал оттуда на катере, чтобы осмотреть авангардные суда и посетить Тернейцен. Оттуда он поднялся вверх по Шельде и прибыл в Антверпен, где его ожидала императрица, приехавшая сюда через Лэкен.
4 октября император посетил Виллемстад и Хеллевутслейс, переночевал на катере па рейде Хогплата, посетил 5-го Дордрехт, осмотрел большие плоты и отправился в Утрехт 6-го. 7 и 8-го он произвел смотр пехоты и кавалерии в Ла-Брюйере, в трех лье от Утрехта, и ездил в Амерсфорт.
9-го в два часа пополудни состоялся его въезд в Амстердам. 15-го он поехал в Гельдер, сделав часть пути в экипаже, а часть верхом. 16-го он осмотрел новые форты и эскадру, а также посетил Тексель.
17-го он осмотрел канал, земляные укрепления и в полдень выехал из города; посетив Алькмар и Харлем, он в девять часов вечера возвратился в Амстердам.
21-го оп посетил Мейден и Наарден. 24-го он ездил в Харлем, завтракал в Катвейке, принял представителей власти в Лейдене, побывал в Шевенингене и ночевал в Гааге.
25-го он осмотрел литейный завод[69], завтракал в Дельфте и в 11 часов прибыл в Роттердам, 27-го - смотр в Утрехте; ночевал его величество в замке Лоо.
28-го он прибыл в Цволле через Девентер, произвел смотр и ночевал в Лоо.
29-го он приехал в Нимвеген, 30-го - в Везель через Грав; 1 ноября был в Дюссельдорфе, 5-го - в Кельне, 6-го - в Бонне, 7-го днем - в Жюлье, а ночевал в Льеже, 8-го - в Живе. Половодье разрушило мост через Маас, и только 9-го вечером можно было возобновить сообщение по мосту. 10-го ночевали в Мезьере, оттуда поехали в Компьен, а 11-го были в Сен-Клу.
Поездка и различные связанные с ней заботы сделали меня необходимым императору. Слишком справедливый для того, чтобы не похвалить меня за исполнение моих служебных обязанностей, он, однако, сохранял всю прежнюю резкость при сношениях со мной. По возвращении в Париж все вновь пошло привычным путем. Императора ничто уже не отвлекало от его недовольства своим обер-шталмейстером, а ходатайства обер-шталмейстера за своих друзей напоминали ему, что он может причинить ему неприятность и наказать его самым чувствительным для него образом: он не был поэтому расположен изменить к лучшему свое обращение со мной.
Речь шла о моей чести, ибо вопрос касался интереса моей страны, и о моей щепетильности, ибо я не хотел быть проводником той политики, которую осуждал; мое положение было поэтому затруднительно; но меня спасло то что в обществе я хранил молчание по всем этим вопросам.
Уважая даже несправедливую строгость государя, который не может пойти на уступки своему подданному, я не позволял себе ни малейшей жалобы, поскольку дело интересовало меня лично, но я возражал и непосредственно и через Дюрока или герцога Ровиго против той несправедливости, которая постигла моих друзей, бывших совершенно чуждыми моим политическим взглядам. Император заметил мое молчание в обществе и мою сдержанность. Судя по тому, что мне говорил Дюрок, он одобрял мой образ действий, но пока что ни в малейшей степени не менял своего поведения.
