Латная рукавица разжалась, и сэр Гор с Хальбрундом проворно отпрыгнули от борта, а ближние гребцы пригнулись. Торвол недоумевал недолго, только до фонтана брызг, окативших его с ног до головы. Торвол стоял, ругался и отфыркивался как морж.
Дракон вытаскивали на берег всем стойбищем. Видгри с ревом носился за каким-то узкоглазым меховым колобком, который хотел тащить дракон зацепив его своим гарпуном. Из перевода Торвола викинги узнали, что так местные жители дотаскивают до стойбища даже китов. Вокруг действительно валялось множество исполинских костей, но как-то не верилось что даже две дюжины местных охотников с гарпунами, на своих каяках, могут добыть кита. Со слов Торвола выходило, что зимой кита оставляли в снегу и ели на протяжении полярной ночи. Часто остатки объеденного кита полностью засыпало снегом и чтобы добраться до останков туши туземцы прокапывали ход от дверей своей хижины прямо до мяса. Жиром кита мазали кожу, чтобы хоть как-то защититься от холода, и чтобы кожа не трескалась от мороза, освещали жилища, а когда кончалось мясо, то и ели. Торвол сказал, что этот жир называется «ворвань». Ему сначала не верили, его переводы и так были не всегда точными, но вечером викингам пришлось-таки почувствовать запах местных светильников, и они искренне извинились перед Торволом за недоверие.
В честь незнакомцев в селении был объявлен праздник - все кричали, прыгали вокруг костров, а под утро стали растаскивать молодых девушек по тундре. На праздник съехались жители трех соседних стойбищ и даже приплыли с близлежащего острова. Поэтому Видгри смог ухватить сразу двух девушек, хотя одну ему пришлось отбивать у местного вождя. Хальбрунд сначала боялся скандала, но потом оказалось что здесь перед девушками все равны.
Утро отплытия затянулось - сначала по тундре искали Видгри, потом отец одной из его девушек приволок ворох шкурок каких-то собак, но с изумительным голубым отливом, потом вождь кричал с берега прощальную речь, пока все племя вместе с викингами, толкали дракон с отмели. С вечерним отливом, наконец вышли, но еще долго слышали вслед обрывки речи вождя.
В темноте Хальбрунд споткнулся о какой-то бочонок, неизвестно как очутившийся на корме. Савню набросилась на него как кошка - ей, видите ли, приспичило наполнить три бочонка этой самой ворванью. Кроме ругани Хальбрунд понял, что это может пригодиться для какой-нибудь магии, и ничего не отвечая, пошел к мачте.
ВОСТОК
Мур-тянь легко снял с плеча рулон яркого шелка, ткань потекла муаровыми разводами, а нападающие приостановились, следя за тем, как из волн ткани тянется серебристая сталь клинка с чешуйчатыми отблесками заточки. Мусь-минь медленно провел по бокам - его руки за мгновение ощупали и определили весь арсенал. Ниндзя ослабил пряжки карманов с сюрикенами, чуть вытянул из поясного кармана манрики-гусари и почти не шевельнувшись, одними пальцами достал тяжелое кованое лезвие на короткой рукояти. Вслед за серпом кусари-гамы потянулась цепь, и с глухим гудением оружие начало вращаться, как будто бы по своей воле. Рикиси не имел оружия, но он подхватил в обе руки по камню и некоторые из нападавших непроизвольно подались назад.
ЗАПАД
Уже неделю дракон шел вдоль гряды безлюдных островов. Птичьи базары снабжали обильной и свежей пищей. Надоевшие сухари и солонину Хальбрунд приказал беречь до более скудных мест. Савню сказала, что есть яичницу каждое утро - это цивилизация.
- Так едят в самом Лондиниуме!!!
- Да ну, - отмахнулся Сульдур, - В этой деревне штаны научились носить недавно.
- Зато все дороги там строил сэр Кэй Юлий... - возразила Савню.
- То-то умаялся мужик, - посочувствовал Хальбрунд.
Дракон упорно пробирался сквозь туманы на восход. Становилось теплее. Сэр Гор сменил толстый войлочный поддоспешник на тонкий, летний. Отметили день рождения Хальбрунда. Едва проспались - день рождения Кирли.
- Угораздило же вас в одну неделю родиться! - бурчал сэр Далан колотя стальной рукавицей в шлем - он старался для тех кто танцевал. Танцевала Савню - ей было все равно, лишь бы танцевать. Танцевал Торвол - ему пригрозили в следующий раз не вытаскивать из воды. Танцевал Видгри - больше он уже ничего не мог делать.
