— Надеюсь, вы понимаете, что я не смогу поправить вашу репутацию при дворе, Морган?
Дант отдал должное прямолинейности графа. В принципе он был готов к этому.
— Я не собираюсь просить вас об этом, милорд. Цель нашей встречи совершенно иная.
— Какая же?
Граф Девонширский не любил ходить вокруг да около и привык сразу переходить к делу. Данту это нравилось больше, чем любезные светские предисловия.
— Как вы знаете, милорд, меня какое-то время не было ни в Дербишире, ни вообще в Англии.
— Да. — Граф глотнул из своей кружки, пролив немного себе на подбородок. Утершись салфеткой, он сказал: — И как вы нашли Уайлдвуд после своего возвращения?
— Там все очень хорошо, милорд. Мне повезло с управляющим. Он прекрасно со всем справляется.
— Как дела в Версале? Дант улыбнулся:
— Полагаю, почти так же, как и в Уайтхолле. Разве что на другом языке говорят. — Он продолжал: — Слухи о вспышке чумы достигли французского двора, но они были сильно преуменьшены. Истинные же масштабы эпидемии стали мне ясны лишь несколько месяцев назад, когда я узнал о гибели своей матери.
Девоншир кивнул, глотнув еще эля.
— Хелена была одной из последних настоящих леди. Леди Девонширская, как вам известно, была с ней очень дружна. Вашу мать многие оплакивают.
— Но больше всех — я, милорд. Мне не дает покоя мысль о том, что я не был рядом с ней, когда она умирала… — Дант сделал паузу, а когда понял, что Девоншир не собирается ничего говорить, продолжил: — Но я встретился с вами сегодня не для того, чтобы говорить об этом, хотя дело отчасти касается эпидемии. Видите ли, на пути в Уайлдвуд из Дувра мне понадобились услуги лекаря…
Дант прервался. В последний момент он решил не пояснять, зачем именно ему понадобился врач, ибо после этого пришлось бы сказать о том, что он поселил у себя в доме молодую незамужнюю женщину. А считалось, что опасность бесчестия угрожает любой даме связавшейся с графом-повесой, вне зависимости от того, кто она такая и насколько он благороден. Словом, Дант решил не говорить всей правды.
— Моему кучеру пришлось остановиться на дороге при въезде в один поселок. Проезд был загорожен настоящей баррикадой.
Девоншир со знанием дела кивнул:
— Эйам. Мне известно их тяжелое положение.
— Мне тоже. По-моему, жители поселка поступили исключительно благородно и самоотверженно, решив не пускать страшную болезнь по белу свету. Сами они жестоко платят за свою храбрость жизнями многих близких.
— Священник Момпессон воистину человек будущего. Если хотя бы половина зараженных в Англии организовали подобный режим карантина, чума не выкосила бы уже почти треть населения всей страны.
Дант был поражен:
— Треть, вы говорите?
— Да, и это только официально известные цифры. Но многие отказываются признаваться в том, что больны, опасаясь преследований. Так что одному только Богу известно, сколько у нас на самом деле погибло.
— Вот мы и подходим к цели нашей встречи, милорд. Люди из Эйама сказали мне, что вы помогаете им не умереть с голоду, поставляя запасы продовольствия. Я тоже послал им кое-что из Уайлдвуда, но чувствую, что этого недостаточно. Ведь им нужно покупать ткани на одежду, сало для свечей, уголь для обогрева своих домов. Все это стоит денег.
Девоншир выпрямился, в глазах его появился интерес.
— Что вы предлагаете, Морган? Дант решил сразу перейти к делу:
— Мой отец владел вместе с вами на паях одной мельницей в Калвере, не так ли?
— Верно… — Девоншир подался вперед, и было видно, что он весь внимание.
— Как мне помнится, за несколько лет до его смерти вы предлагали ему продать вам свою долю, но он отказался.
— Он был упрямым человеком, ваш отец.
— Вот именно, милорд. Но я не таков. Недавно я навел кое-какие справки относительно этого предприятия, и мне стало известно, что за те три года, что я отсутствовал, дело еще расширилось и в настоящий момент процветает.
— В прошлом году пришлось сделать ремонт, но в остальном все так, как вы говорите….
— Вы все еще заинтересованы в том, чтобы приобрести долю Морганов?
Лорд Девоншир внимательно посмотрел на Данта.
— Я упрашивал вашего отца в течение почти десяти лет продать мне свой пай, но он отвечал отказом на каждое мое предложение. И дело было не в деньгах, конечно. Для него, как я понял, это было что-то вроде игры.
