– Я никогда не летала на вертолете!
– Вас спустили вниз на веревке, обвязанной вокруг талии, – криво усмехнувшись, проговорил Макс. – Вы должны это помнить.
– Но я не помню, – жалобно произнесла девушка. – О, мистер Маттью, вы должны мне поверить.
– Мэнтон, – поправил он ее. – Макс Мэнтон.
– Извините, мне показалось, вы сказали: «Маттью».
– Нет, Мэнтон.
– Я постараюсь запомнить, – попыталась пошутить незнакомка. – Пожалуйста, мистер Мэнтон, прошу вас, потерпите мое присутствие еще немного. Как только я вспомню, кто я такая, я сразу же уйду отсюда; но сейчас, если вы пошлете за кем-нибудь, чтобы выставить меня отсюда…
Максу Мэнтону показалось, что она чем-то сильно напугана.
– Чего вы боитесь? – спросил он.
– Не знаю, но «они», кто бы «они» ни были, пугают меня. Я не могу вспомнить, что они делали, как они выглядели. О господи, может, я схожу с ума?
– Конечно, нет, – постарался уверить ее Мэнтон. – Подобное иногда происходит с людьми. Однажды мой друг потерял память после несчастного случая на охоте. Ему потребовалось две недели, чтобы прийти в себя.
– Две недели! Но я не могу оставаться здесь так долго.
– Конечно, это просто немыслимо, – твердо заявил Макс Мэнтон, думая, что же ему вообще с ней делать? С этой бледной как мел девушкой, которая без сил полулежит на стуле в его лучшем халате.
– Совершенно немыслимо, – повторил он и тут же мысленно представил себе газетные заголовки, если прогонит ее.
Наконец оставшись одна в спальне с балконом, выходившим на море, Аманда встала с постели, на которой Макс Мэнтон оставил ее.
– Вам необходимо отдохнуть, – мягко сказал ей Мэнтон, уходя. – Поспите немного. Я уверен, что после этого память к вам вернется.
Она понимала, что он мог вызвать полицию, и уже представляла себе, как ее на машине «скорой помощи» увозят в больницу.
И все же у нее было ощущение, что Мэнтон настолько боится огласки, что даже не упомянет о ее пребывании здесь.
Она на цыпочках подошла к двери и повернула ключ в замке. Затем огляделась по сторонам, стараясь проверить, нет ли здесь отверстий, через которые за ней могли шпионить.
Комната не внушала никаких опасений и была изысканно отделана: занавески из плотного хлопчатобумажного материала пастельных тонов сочетались по цвету с обоями во французском стиле, тонкий бледно-розовый шерстяной ковер гармонировал с цветом простыней и наволочек.
Аманда снова легла и стала смотреть в окно, жалюзи на котором были опущены ровно настолько, чтобы в комнату не проникал прямой солнечный свет.
«Только майор Джексон, – подумала она, – мог изобрести столь фантастический план».
Это он сказал ей, что нет иного способа проникнуть на виллу.
– Она похожа на тюрьму, – сказала тогда Аманда.
– С золотыми слитками, – улыбнулся Джексон.
Они изучали план дома до самого обеда.
– Какова во всем этом роль Вернона? – спросила девушка, когда слуги вышли из столовой.
– Вы и вправду ждете от меня ответа на ваш вопрос? – сурово поинтересовался Джексон. – Величайшая ошибка – знать, какую роль играют другие в осуществлении плана. Хоть Вернон и ваш брат, он получит отдельные инструкции, и я не собираюсь сообщать их никому, кроме него самого.
Аманда бросила на него через стол дерзкий взгляд.
– Вы хотите представить все в виде операции с грифом «Совершенно секретно». Вас абсолютно не заботим мы сами.
– Что бы я ни делал и для кого бы я это ни делал, я всегда планирую, учитывая самые непредвиденные обстоятельства. Не забывайте о возможности провала. Тюрьма – не самое приятное место, а скандал нанесет вам непоправимый вред.
– Извините, – сдалась Аманда, – может быть, мы с Верноном раньше были слишком легкомысленны. Это будет гораздо более трудное дело, не так ли?
– Если вы вспомните, каждое последующее дело было труднее предыдущего, а его результат – весомее. Теперь мы наконец вышли на крупную рыбу. Если дело выгорит, вы сможете вернуться домой и вести спокойную жизнь добропорядочных граждан.
– Забавно, что вы об этом заговорили. Только вчера мы толковали о том же с Верноном. Вы верите, что мы когда-нибудь вернемся к нормальной жизни?
