— Неужели Вам не страшно? — спросила уже повернувшаяся вполоборота Изольда.
— Ну, водоворотов я здесь не вижу, а чего еще бояться бывалому прыгуну и пловцу?
Все промолчали, а Макс пошел неспешно вдоль парапета (представляя, как сверлят его стан и ягодицы неискушенные дамы) с целью выхода на фарватер. Остановившись, он вмиг оказался на парапете, повернулся к шедшим за ним зрителям, подпрыгнул и, совершив обратное сальто, отвесно полетел к реке — молясь, чтобы его ноги не перенесло через вертикаль. В воду он вошел удачно, почти как нож, и пару метров позволил себе углубляться, после чего вновь совершил кувырок и поплыл под водой уже по течению, намеренно не выныривая на поверхность. Наконец, воздуха в легких стало катастрофически не хватать, и Макс рванул к солнечному свету. Вынырнув, он посмотрел в сторону моста, махнул рукой мельтешащим фигуркам и поплыл уже целеустремленно, наискось течения, попеременно кролем и брассом. Обозначенные кустики он, однако, проскочил, выбравшись на берег метрах в двухстах ниже. Здесь тоже оказались кусты, за которыми он выжал свои шорты и плавки, надел их на себя и неспешно пошел к мосту по береговой тропинке, задерживаясь на солнечных местах для обсыхания.
При выходе его к машине девы уже не отворачивались и даже позволили себе беглые взгляды на район мужских чресел.
— Я хочу научиться нырять и плавать! — заявила Агата. — Хоть, конечно, не с такой высоты и не в такой мощной реке. А еще мне нужен современный купальный костюм — вроде Вашего, Макс, только с нагрудником.
— Ноу проблем, гнедиге фреляйн, — расплылся в улыбке бывший наглец. — Правда, мы с господином Коловратом завтра уезжаем в Прагу и далее в Юнгбунцлау, но мы обещаем когда-нибудь вернуться. Верно, Александр?
— Конечно, Максимилиан.
Глава четырнадцатая. Максим очаровывает Элизабет Кински
Неожиданно у наших друзей обнаружились попутчики: князь Кински с супругой попросили подбросить их в Конопиште, куда их пригласил Франц Фердинанд. Отказывать в просьбах сильным мира сего — себе дороже, поэтому «графин» Коловрат попросил князя не стесняться и усаживаться на любое место, кроме водительского. Князь выбрал переднее сиденье, а на заднем разместились Элизабет и Городецкий. Соответственно, разговоры по ходу движения велись как бы в двух мирках.
— Говорят, — кинула пробный шар Элизабет, — что Вы оба вздумали волочиться за Агатой Ауэршперг?
— Мы оба пытались ее убедить, — тонко улыбаясь, стал отвечать Городецкий, — что основное призвание женщины — дать потомство с достойным мужчиной. Она же требовала развлечений в подростковом стиле: с бегом, прыжками, автогонками, демонстрацией мускулов и тому подобными трюками…
— Трюки показывали в основном Вы, Максим?
— Показывал и разъяснял, как они опасны — особенно, для юных дам, склонных к авантюрам.
— И что, вы ее убедили?
— С ней предстоит еще много работы. Сейчас у нее в приоритете полет на аэроплане и прыжки с парашютом…
— Сумасшедшая девочка! Но разве князь Ауэршперг поручал вам ее опеку?
— Агата не желает слышать об ограничении своей самостоятельности. «Я сама выбираю себе друзей!» — вот ее максима.
— Все же я не пойму, какой смысл Вам, зрелому мужчине, с ней возиться?
— Увы, других проводников в аристократическое общество у меня не нашлось — кроме провинциального графа Коловрата, конечно.
— А для чего Вам так хочется попасть в наши ряды?
— Мне кажется, подобное желание есть у всякого честолюбивого человека.
— Так Вы честолюбивы?
— Мужчина, лишенный честолюбия, — жалкая, ничтожная личность. Это уже моя максима.
— Пожалуй, в этом я с Вами соглашусь… Но чем Вы все-таки конкретно занимаетесь?
— Сейчас я знакомлю владельцев чешской автомобильной компании, построившей данный автомобиль, с достижениями мирового автопрома — посредством перевода статей из специализированных журналов разных стран. Эффект от моих трудов уже есть и немалый. Надеюсь, по итогам года Лаурин и Клемент выдадут мне весомую денежную премию. У меня, конечно, есть другие источники дохода, так что я могу долгие годы вести образ жизни, достойный джентльмена — хотя до подлинного богатства мне далеко.
