Нет. Это невозможно. Если она поддастся на эту провокацию, она не будет знать, как жить дальше. Уэверли схватила Фелисити за руки и, подождав, пока их взгляды встретятся, прошептала:
— Это то, что они говорят, верно?
Фелисити втянула воздух между сжатых губ.
— Верно.
— Не сдавайся.
— Что ты имеешь в виду? — рассеянно спросила Фелисити.
Уэверли слишком хорошо знала свою подругу. После того как отец Уэверли погиб во время аварии в воздушном шлюзе, Фелисити, испугавшись, отдалилась от нее. Когда бы Уэверли ни заговаривала о своем отце и о том, как ей его не хватает, она чувствовала, что Фелисити честно пытается слушать, честно пытается произнести нужные слова. Но она всегда ухитрялась сменить тему и переключить внимание Уэверли на что-нибудь более радостное.
— Я не хочу веселиться! Я хочу грустить! — закричала она однажды, но Фелисити, наверное, ее не услышала. После этого их дружба стала совсем другой. Они до сих пор называли друг друга лучшими подругами, но на самом деле они уже давно не были близки. Уэверли знала, что это не ее вина, Фелисити просто была не очень сильной. Но ей все равно было больно.
Однако в сложившейся ситуации девочкам не оставалось ничего другого, кроме как быть сильными.
Уэверли дотянулась до руки Фелисити и так сильно сжала ее, что услышала хруст ее пальцев.
— Мне нужно, чтобы ты была храброй вместе со мной, Фелисити. Ты можешь сделать это?
— Конечно, — сказала Фелисити, но осторожно высвободила пальцы из ладони Уэверли.
Раздался стук в дверь. В комнату заглянула седоволосая женщина, Энн Мэтер, и с улыбкой спросила:
— Как поживает наша пациентка?
Уэверли не ответила.
Женщина села на стул у изголовья кровати. Она двигалась так же устало, как и сиделка, и Уэверли заметила, что ее лицо блестит от пота.
— А ты быстро поправляешься, — заметила Энн Мэтер.
Уэверли уставилась на свои колени. Она избегала смотреть на женщину, потому что чувствовала, что та хочет убедить ее, склонить к чему-то.
— Тебе пришлось через многое пройти, дитя, — мягко сказала женщина.
Уэверли открыла глаза:
— Я не дитя.
— Ох, дорогая, это правда. Ты сейчас, наверное, в самом разгаре полового созревания, правильно?
Это был настолько неуместный вопрос, что Уэверли только молча уставилась на женщину.
— Ох, прости. На борту «Нового горизонта» мы привыкли совершенно откровенно говорить о таких вещах. Сорок три года, проведенные наедине друг с другом в космосе, заставляют людей… чувствовать себя свободно, не так ли?
Сиделка хихикнула, но под холодным взглядом Энн Мэтер осеклась.
— Уэверли, — сказала Мэтер, — мы делаем все возможное, чтобы найти выживших с «Эмпиреи». Не отчаивайтесь, хорошо?
— Правда? Вы пытаетесь помочь им?
— Это так. Мы делаем все, что в наших силах. — Энн Мэтер дружелюбно положила руку на колено Уэверли. — Дорогая, мы бы очень хотели, чтобы ты нам помогла. Помощь Фелисити была незаменима…
Фелисити сверкнула глазами, взглянув на женщину. Энн Мэтер не обратила на это внимания, хотя девочка стояла прямо рядом с ней.
— Мы думаем, что девочкам необходимо твое заверение, Уэверли. Потому что ты старшая.
Было что-то подозрительное в том, как ревностно Энн Мэтер следила за выражением лица Уэверли.
— Что вы имеете в виду? — спросила Уэверли. — Заверение насчет чего?
— Насчет того, что вы здесь в хороших руках. Что мы позаботимся о них. Хорошо позаботимся.
Уэверли прищурилась, пытаясь понять, к чему клонит эта женщина.
— Им пришлось многое пережить. И миссия спасения должна была их смутить. Они поверят, что ты лучше знаешь, что к чему, не так ли? — Она с достоинством отклонилась на спинку стула, ожидая ответа Уэверли.
Но она с таким же успехом могла ждать вечно. Уэверли была слишком зла, чтобы предлагать свою помощь. Ей нужно было подумать.
Энн Мэтер снова заговорила, на этот раз более твердым голосом:
— Я знаю, тебе пришлось нелегко, но ведь все остальные девочки пережили то же самое. Сейчас не время жалеть себя.
Уэверли почувствовала, как в ней вскипает ярость. Она жалела, что недостаточно сильна для того, чтобы схватиться за шею этой женщины и задушить ее. Но что, если она говорит правду, что, если девочек вовсе не похитили, а наоборот — спасли? Может ли это быть правдой?
