— И кто этот человек, сударь? — спросила Клэр.
Граф глубоко вздохнул.
— Я испытываю огромное уважение к вашему батюшке, мадемуазель. Поверьте, мне больно совершать то, что я совершил. Но это еще не самое плохое. Хуже всего то, что мне отведена самая малопочтенная роль из всех, какие я мог бы сыграть. Вы должно быть заметили, мадемуазель, какое впечатление произвели на небезызвестную особу, будучи на приеме. Не могли не заметить. Но не вы, не я, не кто-либо еще до сих пор не догадывались, что это впечатление куда более сильное, чем это было заметно на первый взгляд. И ваше похищение — тому доказательство.
Клэр молча смотрела на него. Все это звучало, как самый настоящий бред. Тот герцог, с которым она танцевала на приеме, никак не мог ее похитить. Граф сошел с ума? Или она его неправильно поняла? Да, она сама очень скоро догадалась, куда именно ее привезли, поскольку мост, как ни крути, был сильным доказательством. Но у нее никак не укладывалось в голове, что это сделал именно герцог. Зачем? Он ведь не идиот.
Но говорить все это графу она не стала. Во-первых, она ему не доверяла, а во-вторых, ей вообще не хотелось делиться с ним какими бы то ни было проблемами. Клэр очень хотелось, чтобы он ушел и никогда больше не возникал в поле ее зрения.
Но все-таки Клэр решила его выслушать, потому что это была все же какая-никакая информация, а любая информация не бывает лишней, тем более, в той ситуации, в которой она оказалась. Может быть, попробовать усыпить бдительность графа, не дать ему догадаться об ее далеко идущих планах, и изобразить испуг и растерянность? Пусть граф думает, что она очень боится и не знает, что делать. Хорошая идея, только делать это следовало с самого начала. А теперь уже поздно.
— Значит, господин герцог велел вам похитить меня и привезти сюда? Я правильно вас понимаю?
Граф кивнул, слегка поморщившись. Должно быть, прямота, с которой это было сказано, ему не понравилась.
— Очень странно, — продолжала Клэр в том же духе, — я прекрасно помню то впечатление, которое на него произвела, и оно ни коим образом не такое сильное.
— Вы еще слишком неопытны, мадемуазель, — граф покачал головой, — чтобы разбираться в таких вещах.
— Возможно. Но это уже слишком. Зачем столь важному человеку, как герцог, похищать девушек? Он может щелкнуть пальцами, и любая прибежит сама.
Франсин на мгновение зажмурилась от ужаса. Что болтает эта несносная девчонка?
— Вы не прибежите.
Клэр издала смешок.
— Нет.
— Поэтому вас и похитили.
— Господи, это звучит просто дико. И что же мне теперь делать?
— Всегда найдется какой-нибудь выход.
Клэр и сама так думала, но графу об этом знать было не обязательно.
— Итак, граф, помимо вашего сочувствия, что еще вы можете мне предложить?
— Я должен был прийти сюда для того, чтобы убедить вас смириться, а также подготовить к тому, что вас ждет, мадемуазель. Но поступать так я не собираюсь, поскольку мне это глубоко неприятно. Я вовсе не последний негодяй, мадемуазель и у меня есть совесть. Мой господин — человек… м-м… сложный, он привык, что все его желания исполняются незамедлительно, и если это не так, то гнев его будет ужасен. Я был свидетелем значительной части его, так сказать, подвигов, но то, что он собирается сделать сейчас, допустить не могу. Поверьте, мадемуазель, когда я услышал, что он собирается сделать с дочерью моего друга то, что он обычно проделывает с остальными, меня обуял ужас. Я поклялся, что сделаю все возможное, чтобы ему помешать. И я так поступлю. Так что, мадемуазель, будьте спокойны, с вами все будет хорошо.
Клэр слушала его со все возрастающим изумлением. Портрет человека, которого изображал граф, слишком уж разительно отличался от того, что она сама могла наблюдать на приеме. Словно это было два совершенно разных человека. А может быть, дело именно в этом? Может, ее похитил какой-нибудь другой герцог? Хотя, у них в округе один герцог, и именно в его замок ее и привезли. Ведь не одалживает же он свой замок другим герцогам для похищений. Сама эта мысль уже была достаточно абсурдна.
— И как вы собираетесь ему помешать? Вы говорите, что не могли его ослушаться.
