Вадим Сергеевич шёл вдоль берега моря у мыса Херсонес, здесь он встречался со своей женой, Натальей Алексеевной. Встречался тайно, не смея приходить в свой дом, видеться с сыном, чтобы не навлечь беду на свою семью. Он ждал, что в любой момент может оказаться в списках тех, кто подлежит ликвидации, как пособник белогвардейцев. Наконец-то пришёл ответ на его рапорт, это был приказ Фрунзе откомандировать комроты Макарова в распоряжение штаба войск Украины и Крыма.
Холодный, обжигающий ветер хлестал по лицу, тяжёлые волны с белыми гребнями пены катились к берегу, и с шумом разбивались о низкие скалы ракушника. Резкие порывы ветра бились о туманный колокол на возвышенности, порождая тяжёлый, низкий стон древнего, позеленевшего металла. Наталья Алексеевна шла навстречу, прикрываясь рукой от леденящего ветра. Они встретились, она прижалась к нему и долго молчала Он отодвинул её от себя, посмотрел в усталые, печальные глаза, и сказал:
— Меня переводят на Украину, в штаб Фрунзе.
— О, Боже! — она упала к нему на грудь. — А как же мы с Коленькой?
— Не беспокойся, когда всё кончится, я вытащу вас отсюда.
— Но когда, когда? Мне кажется, что это никогда не кончится.
— Скоро, очень скоро всё это безумие прекратится, начнётся мирная, спокойная жизнь.
— Но ты не хочешь мирной жизни, тебя могут разоблачить. Что тогда?
— Не разоблачат. Фрунзе верит мне. А теперь иди домой, нам не надо больше видеться. Завтра я уезжаю.
Она отстранилась от него, посмотрела в его глаза с болью во взгляде, тихо сказала:
— Прощай.
Перекрестила его, поцеловала в лоб, повернулась и ушла. Он долго глядел вслед, пока хрупкая фигура её не растаяла в вечернем тумане.
Русская армия, которой сперва командовал Врангель, затем Кутепов, полностью потеряла своё, как военное, так и политическое значение. На связь с Макаровым никто не выходил. После того, как последний корабль с эмигрантами отошёл от Графской пристани, никто ни разу так и не передал ему привета от Николая Ивановича. Он служил в Красной армии, участвовал в боях с Петлюрой, и заслужил репутацию грамотного, знающего своё дело военного специалиста, преданного Советской власти. Был награждён орденом Красного знамени и получил третий кубик к нашивке на рукаве, что соответствовало командиру батальона. Когда Троцкого отстранили от руководства Красной армией, и на должность наркома по военным и морским делам в январе 1925 года был назначен Фрунзе, он вызвал к себе Макарова и предложил:
— Ну, что, Вадим Сергеевич, война закончилась, нужно всерьёз заниматься военным строительством, реформировать Красную армию на современной основе. Поедешь со мной в Москву?
— Спасибо Вам за доверие, Михаил Васильевич, конечно, поеду, но есть у меня к Вам одна просьба.
— Какая? Говори, что в моих силах, сделаю.
— Был у меня товарищ, штабс-капитан Краснов, погиб во время германской войны. Семья его осталась в Севастополе. Я чем мог, помогал им. Прошу Вашего содействия в переезде его семьи в Москву. Уверен, был бы жив Андрей Николаевич, он был бы сейчас с нами.
— Семья-то большая?
— Жена, Наталья Алексеевна и сын, тринадцати лет. Мечтает стать военным.
— Ну, что ж, — Михаил Васильевич записал данные о семье Краснова, — посмотрим, что можно для них сделать.
— Спасибо, Михаил Васильевич.
— Тогда собирайся, готовься принимать новую должность.
— Когда ехать?
— Сегодня.
Вадим Сергеевич знал, что в Москве, в Штабе Красной армии, ему неизбежно придётся встретиться с Михаилом Тухачевским, который исполнял обязанности Начальника Штаба, назначенный на эту должность ещё Львом Давидовичем Троцким. Если раньше он опасался этой встречи, то сейчас искренне её желал. Он знал о Михаиле Николаевиче, сделавшем головокружительную военную карьеру в столь короткий срок, взлетевшим от подпоручика до командарма, то, что не знал никто из его ближайшего окружения и руководства. Он понимал, что убеждения Тухачевского неизбежно подтолкнут его к действиям. К руководству страной и армией пришли люди, не разделявшие идей мировой революции и желающие видеть Россию могучей мировой державой. Вадим Сергеевич надеялся объединить военных, не довольных нынешним руководством страны, а если такое объединение уже существует, то примкнуть к нему. Но Тухачевского в Москве не было, Троцкий, ещё до своего отстранения от должности главы военного ведомства, успел отправить Михаила Николаевича на стажировку в Германию.
