«Кроме тебя, Жюстен, почти никто не ходит здесь в темном».
Кальмар предпочел бы одеться в дорогу иначе. Ни в Венеции, ни в семейном пансионе на Лидо, где они жили, такой костюм не бросался в глаза, но сейчас он чувствовал себя так, словно вырядился на маскарад. Этот наряд не вязался с его внешностью, с его расползшейся фигурой.
— Хорошо провели отпуск? Дождей не было?
— В общем-то нет, только раза два или три была гроза.
— Вам нравится итальянская кухня?
— Дети обожают все, кроме моллюсков. Сын их в рот не берет.
— Ну, а раз вы отдыхали в частном пансионе, вам подавали их ежедневно.
Кальмар вздрогнул. Как этот незнакомец, видевший его всего несколько минут, догадался, что они жили в семейном пансионе, а не в одном из больших отелей на Л идо?
У него возникло смутное ощущение своей неполноценности, и он еще больше пожалел, что надел этот шелковистый костюм, итальянский покрой которого ему вовсе не шел.
Этот добродушный с виду человек, который сидел напротив, одновременно и раздражал, и интересовал его. Он, несомненно, успел уже заметить, что оба чемодана Кальмара, купленные специально для этой поездки, были отнюдь не первого сорта. Кальмару приходилось слышать, что в модных отелях портье судят о клиентах по их багажу, подобно тому, как некоторые мужчины судят о женщинах не по их платьям и мехам, а по обуви.
— Вы занимаетесь коммерцией?
— Нет, я работаю в промышленности, на одном предприятии.
Ну, это уже слишком. Ведь этот человек не имеет никакого права расспрашивать его. Тогда зачем же он, Кальмар, так искренне, даже, можно сказать, подробно отвечает ему.
— Вы разрешите?
Кальмар снял пиджак, он был весь мокрый от пота, несмотря на ветер, поминутно вторгавшийся в купе и грозивший сорвать занавеску. Под мышками у него появились большие влажные полукружья и он стыдился их, как физического недостатка. На работе Кальмар тоже стеснялся своей потливости, в особенности при машинистках.
— Ваша дочь станет настоящей красавицей.
А ведь незнакомец и видел-то ее всего лишь миг!
— Очень похожа на мать, но только живее…
И в самом деле, Доминике недоставало живости, остроты, того, что называют изюминкой. В тридцать два года она была стройна, миловидна, со светлыми голубыми глазами и грациозной походкой, но в ней всегда чувствовалась какая-то робость, как если бы она боялась привлечь к себе внимание, занять более видное место, чем положено.
— У вашей жены красивое контральто.
Жюстен принужденно улыбнулся. Как этот тип умудрился все заметить. Верно — голос Доминики, бархатистый и низкий, казался неожиданным для такого хрупкого существа и неизменно обращал на себя внимание.
Снова остановка — Падуя, и опять толчея на перроне, казалось, сотни людей брали штурмом поезд; целые семьи, множество детей, матери с младенцами на руках и даже толстая крестьянка с корзинкой, полной цыплят.
Пассажиры врывались через все двери, и видно было, как они, толкая друг друга, пробираются по коридорам в «голову» поезда, чтобы захватить свободные места.
— Вот увидите, через час по коридору нельзя будет пройти.
— Вам уже случалось ездить этим поездом?
— Не этим, но подобным. Порой просто диву даешься, куда эти итальянцы без конца разъезжают и почему в это надо вкладывать столько пыла? В иные дни кажется, что вся Италия стала на колеса в поисках места, где бы обосноваться.
Он говорил с каким-то акцентом, но Кальмар не мог понять, с каким.
— Вы инженер?
Вопрос этот снова заставил Кальмара вздрогнуть. Но на этот раз, по крайней мере, его попутчик ошибся.
— Нет, я ничего общего не имею с техникой. Я работаю в отделе образцов, и мой титул, поскольку каждому из нас выдали титул, — коммерческий директор на заграницу.
— You speak English?[2]
Кальмар ответил по-английски:
— Я преподавал английский язык в лицее Карно.
— И по-немецки говорите?
— Да.
— А по-итальянски?
— Могу только прочесть меню в ресторане.
На крутом повороте голубая занавеска снова хлопнула и взвилась к потолку, но тут в купе вошел контролер и занялся ею. Провозившись несколько минут и водворив ее на место, он попросил предъявить билеты.
У Кальмара билет представлял собой простой кусочек картона, билет же незнакомца состоял из нескольких, сколотых вместе розовых листков. Контролер вырвал один из них и положил к себе в сумку.
