— Так, конечно, утверждаю.
— А Коробова и Дзасохова знаете, так?
— Это они со стройки, что ли? Раза два поддавали вместе…
— Но ведь это именно вы кинули им мысль потревожить продуктовую палатку… Значит, вы знали палатку и не могли не видеть продавщицу. Что скажете?
— Палатку видел, когда к ним на работу шел. А что до мысли, так ничего не кидал, а просто пошутил по пьянке… И нечего им зря меня марать!
Все звучало довольно логично, и все же, знай Илясов, что последует дальше, он бы держался иначе.
— На очную ставку с Федякиной согласны?
— Валяйте, — Илясов ухмыльнулся. — Интересно будет послушать, что она плетет.
Родионов достал из стола обрывок «Комсомолки», развернул и разгладил его.
— Газета ваша? Можете взять, посмотреть…
Илясов молчал. Лицо его почти не изменилось, но он молчал.
— Вспоминаете, где ее оставили? У Федякиной дома вы ее оставили, Илясов. И еще я вам помогу не врать дальше: одна из соседок видела в окно, когда вы шли к ней в гости, и довольно точно вас описала…
Илясов все еще молчал. Сейчас он, как шахматист, молниеносно просчитывал варианты ответов, версий и доказательств. Легкая бледность проступила у него на лице, лишь на скулах краснели пятна, выдававшие возбуждение… Он перебирал, взвешивал, отбрасывал и снова перебирал.
— Что же, Илясов, тогда придется…
— Был я у Раисы, — быстро сказал Илясов. — Знаком с ней, верно, и был у нее.
— Так, хорошо, — одобрил Родионов. — Когда были? Что делали?
— Позавчера. С неделю, как познакомились… Ну, — он криво усмехнулся, — поладили… А позавчера она пригласила, а я зашел. Посидели, выпили… В общем все было как положено, сами же не маленькие, понимаете, что как бывает!
— И что же вы — ушли, остались?
— Ушел, конечно.
— Почему — конечно? — быстро спросил Родионов.
— А чего же мне было там оставаться? — заглаживая промах, горячился Илясов. — Наше дело такое, раз–два и домой.
— Ну, положим, не сразу домой, — усомнился Родионов. — Еще надо было свою рюмку протереть, вилку, ножик, словом все, чего касались…
— Это зачем же?
— Чтобы следов не оставить, естественно. Но это вы сделали уже после того, как убедились, что Федякина мертва.
— У–у, что вы мне мажете, — протянул Илясов, морща складки на переносице. — Хорошее дельце!
— Видите, вы даже не удивились, что вашей подруги нет в живых!
Илясов покусал губу. И не нашелся.
— Все там будем, — угрюмо пробурчал он.
— Однако то ли в спешке, то ли спьяну, но кое–что вы не учли. Вот здесь, — Родионов положил руку на папку, — здесь факты, утверждающие, что Раиса Федякина не была левшой. И здесь же заключение экспертизы, гласящее, что укол в правую руку не мог быть сделан левой, даже владей она ею, как правой… Не под тем углом вошла игла, понимаете?
Илясов отреагировать не успел.
— И еще одно, — сказал Талгатов. Забывший о его присутствии Илясов вздрогнул при звуках этого голоса. — Тут еще кое–что, посмотрите…
Поворачивался Илясов всем телом, медленно. В руках у Талгатова были перчатки.
— Многое учли, — продолжал Талгатов. — Многое… Только дырочку на шве проглядели. А по краям разрыва налипло всякое… Думаю, что экспертизе не составит труда определить, что случилось, когда вы стол прибирали.
— Врете! — крикнул Илясов и перешел на шепот: — Врете… Нет там ничего!
— Как же нет? Вот, — растянул и показал отверстие на перчатке Талгатов. — На безымянном.
Разом ссутулившись, Илясов перевел взгляд на Родионова, обратно на Талгатова, снова на Родионова… Потом на вошедшего Гундарева. Тот сказал что–то на ухо Родионову, выслушал такой же тихий ответ, кивнул и вышел.
— Тихомолова доставили, — намеренно громко бросил Талгатову Родионов.
Илясов привстал и снова сел, глядя на дверь.
— Я… — вымученно улыбнулся он. — Я ее… из ревности, значит… — Тут же лицо его окаменело в решимости. — Но больше за мной ни–че–го, слышите? Ни–че–го! Уж как хотят… Теперь мне бояться нечего, теперь пусть меня боятся…
Он впал в нервный транс, и Родионов обеспокоенно посмотрел на Талгатова. Глазами показав на дверь, тот произнес беззвучно шевеля губами:
— Ти–хо–мо–лова…
Родионов подошел к двери, открыл:
— Прошу вас.
— Здравствуйте…
