– Что это за мальчишка?
Ни Хомера, ни его преследователя видно не было. Вожак, продолжая целиться в Риджуэя, велел беглому посмотреть, где они.
Риджуэй ощупывал толстыми пальцами рану на горле. На Кору он не смотрел, от этого сердце у нее снова ушло в пятки.
Боусман застонал.
– Он вглубь души твоей заглянет и все грехи твои прочтет, – пробормотал он.
В неверном свете горящей ворвани было видно, как растекается вокруг него лужа крови.
– Он кровью изойдет, – бросил Риджуэй.
– Его дело, – ответил негр в очках. – У нас страна свободная.
– Это нарушение права собственности!
– Да, в законе так и написано. В законе белых. Но есть и другие законы.
Повернувшись к Коре, он произнес более вежливым тоном:
– Мисс, если желаете, я его пристрелю.
Лицо его было совершенно спокойным.
Для Боусмана с Риджуэем она желала всего самого страшного. А для Хомера? Она не могла ответить, чего хочет ее сердце для этого странного чернокожего мальчишки, казавшегося посланцем из неведомых краев.
Прежде чем она открыла рот, негр продолжил:
– Но мы обычно заковываем таких в кандалы.
Кора подняла очки, протерла стекла рукавом и протянула их владельцу. Они втроем ждали возвращения преследователей Хомера, но те вернулись ни с чем.
Когда ночные гости приковывали Риджуэя за запястья к колесу фургона, на губах его бродила ухмылка.
– Мальчишка – пропащая душа, сразу видно, – сказал вожак. – Ну что, пошли? – спросил он Кору. – Мы уходим.
Она трижды пнула Риджуэя в лицо ногой, обутой в новый деревянный башмак.
Почему же небо не обрушивается на головы творящих зло, крутилось у нее в голове. Никто ее не удержал. Потом она будет рассказывать, что каждый из трех ударов был возмездием за убиенного, и перечислять имена Милашки, Цезаря и Джаспера, чтобы воскресить их хотя бы на тот миг, пока про них говорят. Только это все неправда. Мстила она только за себя.
