Теперь ему было восемнадцать, почти мужчина.
– И вы, и я, папаша, мы оба трудимся на господина Эли Уитни[6], – говорил он.
С этим трудно было спорить. Отцу пришлось нанимать двоих подмастерьев и подряжать для заказов кузни помельче. Благодаря хлопкоочистительным машинам на плантациях собирали больше хлопка, требовался инвентарь из железа и железные подковы для лошадей, запряженных в телеги на колесах с железными ободами и железными втулками, которые повезут хлопок на рынок. А где хлопок, там и люди, которым требовались гвозди и скобы для стен, инструмент, чтобы эти стены возводить, дороги, которые лягут между населенными пунктами, и еще больше железа, чтобы все это работало. Так что пусть отец остается при своем презрении и при своей работе духа. Они оба были частями одной и той же системы, служившей американскому народу.
Поимка беглого могла принести либо пару долларов, если его калечили или если владелец скряга, либо сотни долларов, причем, если беглый схвачен за пределами штата, награда удваивалась. Риджуэй почувствовал себя истинным охотником на беглых после первого путешествия в Нью-Джерси, куда он отправился, чтобы воротить местному плантатору его собственность. От табачной плантации в Виргинии беглая невольница Бетси добралась до самого Трентона и пряталась там у родни, пока кто-то из знакомых ее хозяина не опознал девку на рынке. Хозяин предложил местным молодцам двадцатку за доставку плюс накладные расходы.
Он никогда не уезжал так далеко от дома. До чего же большая страна! Каждый следующий город казался безумнее и непостижимее предыдущего. От сумятицы Вашингтона у него поплыло в глазах. При виде строительства Капитолия он едва успел метнуться за угол, как его вырвало, и непонятно, что тому причиной: протухшая устрица или масштаб увиденного, которое его естество не принимало. Он выискивал самые захудалые таверны и, чешась от вшей, прокручивал в голове узнанные недавно человеческие истории. Самое пустяковое плаванье на пароме приводило его на остров, где текла особая жизнь невиданной красоты и яркости.
В Трентонской тюрьме с ним разговаривали как с важной персоной. Это тебе не негритенка в сумерках плетьми охаживать или на невольничий праздник нежданно завалиться, чтобы отравить им веселье. Тут его ждала мужская работа. В рощице за Ричмондом потаскуха Бетси предложила ему себя в обмен на свободу. Сама тонкими пальцами стащила с себя платье. У нее были узкие бедра, широкий рот и серые глаза. Он ей ничего не обещал. Это был его первый раз с бабой. Она плюнула ему в лицо, когда он защелкнул на ней кандалы. И потом еще раз, на пороге хозяйского дома. Хозяин и его сыновья со смеху покатывались, глядя, как он утирается, но заработанная двадцатка пошла на новые башмаки и парчовый камзол, какой он видел на вашингтонских модниках. Башмаки прослужили ему много лет. Камзол перестал застегиваться на раздавшемся брюхе куда быстрее.
С Нью-Йорка начались безумные времена. Риджуэй работал по возврату, выезжая на Север всякий раз, когда констебли сообщали о задержании беглого из Виргинии или Северной Каролины. Из Нью-Йорка сигналы поступали частенько, и, кое-что для себя уяснив, Риджуэй решил, что стоит рискнуть. На Юге перепродажа беглых велась в открытую. Действовал закон грубой силы. В Нью-Йорке к истинной сложности задачи добавлялись и колоссальные размеры метрополиса, и освободительное движение, и хитроумие цветного населения – все в совокупности.
Но он быстро всему обучился. Причем надо было не столько учить, сколько мотать на ус. Сочувствующие и небескорыстные капитаны доставляли беглых за мзду в портовые доки. А портовые грузчики, разнорабочие и клерки снабжали его информацией, так что канальи попадались на крючок буквально на пороге спасения. Вольняшки доносили на своих черных братьев и сестер, сравнивая описания беглых в газетах с незаметными личностями, жавшимися по углам в негритянских салунах, церквях и молитвенных домах. «Барри – крепкий парень, пяти футов шести дюймов росту, глаза дерзкие, небольшие, держится заносчиво. Хейсти – сильно на сносях, предположительно находится под опекой третьего лица, потому что самостоятельно с дорогой не справилась бы
