— Уже?
— Час назад. Я не упоминал секретные аспекты этого дела. Мы говорили о политике. Ты знаешь, адмирал, и я знаю, что к этому делу привязаны радикальные элементы. Существуют люди, которые намереваются покопаться в показаниях свидетелей, последних можно психоскопировать, и перечитывать снова и снова. Некоторые разделы показаний Джастина Уоррика, касающиеся фаргонского проекта, следовало бы засекретить.
— Неужели Уоррик обсуждал его со своим сыном?
— Джастин хотел перевестись из-за этого мальчика. Если имелись какие-то утечки информации, адмирал, все они исходили от Джордана Уоррика. И, честно говоря, если дело дойдет до суда, то, я боюсь, что ниточки потянутся в весьма деликатные сферы. Но если мы уберем из расшифровки слишком многое, то это вызовет иные подозрения — в некоторых умах — не так ли?
— Боже мой, на что годна ваша паршивая служба безопасности?
Кто еще знает?
— Весьма вероятно, что похищенный эйзи. Он — эйзи Джастина.
— Боже мой.
— Маловероятно, что ребята Рочера раскололи его. Он — Альфа и сам разрабатывает ленты эйзи, ты понимаешь. Непростой субъект. Однако, возможно, он не отдавал себе отчет, что располагает секретной информацией. Поэтому мы и обратились в офис Лу, когда нам потребовалась помощь для вытаскивания его оттуда. Нам он нужен был живым, чтобы переинструктировать его в том случае, если мы упустили что-нибудь. Случайно и к счастью во время акции подумали о похитителях. Обо всех. Мы так полагаем. Но мы не превышали наши полномочия, когда мы рассказали Лу о том, что эйзи представлял риск для безопасности. Я полагаю, что поток событий оказался слишком быстрым для всех нас. Ари собиралась отправить меня в город с докладом для Лу. К несчастью.
— А ты не думаешь о возможных причинах поступков Уоррика, включающей эйзи и Рочера…
— Когда он убил Ари? Преступление, совершенное в ярости, он ударил ее, вот и все. Но когда она оказалась серьезно ранена, он понял, что он убил шанс своего перевода на Фаргон. Так что он убил ее и попытался сделать все похожим на случайность. Это не было совершенно хладнокровно, но и не совсем наоборот. Он ненавидел ее. Я боюсь, что у Ари имелась серьезная слабость, когда дело касалось подростков. Великий ум. Соответственно эксцентрические пороки. Честно говоря, мы бы хотели избежать вынесения этой стороны жизни Ари на широкое обозрение. Заговоры — нет. Не было заговоров. Ты можешь порасспросить Уоррика сам, если хочешь.
Или его сына. У нас есть его показания, полученные в процессе психоскопии. Не Джордана уоррика, естественно, а его сына, и из них совершенно ясно, что происходило. Имеются также видеозаписи, очень ясные. Мы не собираемся их стирать. Но они не должны попасть к службам новостей. Я боюсь, что это очень старая история. Шантаж. Оскорбленный отец. Скрытность, приведшая к убийству.
— Проклятье.
Заберите моего сына оттуда, говорил Уоррик. Очевидно, это и имел в виду.
— Проклятье.
— Мы уважаем наши обязательства. Реорганизация, которую мы имеем в виду, предполагает заключение Джордана Уоррика в его собственной лаборатории, под охраной. И мы можем продолжать выполнять работу в твоих интересах. Мы будем выполнять тестирование. Тебе не следует беспокоиться. Оно будет полным. Это к тому же гуманное решение, сохраняющее талант, который мы не можем себе позволить потерять.
— Ты разговаривал с Корэйном.
— Он говорит, что ему надо изучить эту мысль. Я пытался разъяснить ему, что поддержка подобной договоренности не нанесет ему никакого ущерба. Что можно приобрести от наказания в таком деле? Какую пользу может кто-то извлечь, за исключением Рочера и его прихвостней?
— А мы потеряем от этого. Ни только мозг. Ты понимаешь… мы по-прежнему уделяем серьезное внимание нашим проектам.
— Фаргоновская лаборатория.
— Мы полагаем, что она будет строиться. Может быть — военные смогут использовать ее намного шире, чем мы думали.
— Ты хочешь сказать, что проект Рубина закрывается.
— Нет, мы по-прежнему заинтересованы в нем.
— Без доктора Эмори? — Городин глубоко вздохнул. — Вы думаете, справитесь?
Некоторое время Най молчал.
