— Я останусь здесь до ужина. И вернусь обратно утром, после завтрака; буду заходить всякий раз, когда удастся освободиться, пока они не вышвырнут меня отсюда. Я собираюсь поговорить с Ивановым. Почему бы тебе не поспать, пока я здесь? Я посижу там, в кресле, а ты можешь отдохнуть.
Его глаза слипались. Он внезапно осознал это и постарался побороть слабость.
— Ты не уходи. Ты должен разбудить меня.
Я дам тебе поспать полчасика. Уже почти время ужина. Тебе надо поесть. Слышишь? Хватит голодать!
— Ммм. — Он позволил глазам закрыться. На некоторое время он отключился, забыл, что ему плохо. Он почувствовал, как Джастин встает, услыхал, как он усаживается в кресло, через минуту проверил, действительно ли Джастин там, и успокоился еще на некоторое время.
Теперь он чувствовал себя спокойнее. Временами даже казалось, что он в безопасности. Теперь он знал, что если мир хотя бы наполовину стоит того, чтобы в нем жить, то Джастин или Джордан придут за ним и вернут его к жизни. Как-нибудь. И тогда он должен поверить в это или он никогда уже ничему не будет верить, и никогда не возвратится с дороги, по которой ушел.
Пришли сообщения, и Жиро Най, грызя перо, глядел на монитор, от которого в его животе все переворачивалось.
Службы новостей рассказывали о похищении Радикальными элементами эйзи из Резьюн, сообщали о совместном рейде полиции и резьюновской службы безопасности на отдаленную климатическую станцию, расположенную на холмах около Большой Синевы, сопровождая рассказ подробными и мрачными кадрами, заснятыми камерами полицейских — эйзи, забрызганный кровью своих похитителей, спасен и внесен на борт полицейского транспорта. Кое-что, действительно, потребовалось: подобраться на вездеходе к станции, ворваться в гараж через боковую дверь и совершить оттуда молниеносную атаку на верхний этаж. Один офицер ранен. Трое аболиционистов-радикалов убиты, и все запечатлено камерами. Хорошее прикрытие, аргументированное объяснение того, откуда взялись трупы, не оставляющие для Янни Марино и центристов возможности развернуться, то есть поднять шум и заставить собраться Совет: Марино в ту же секунду публично отрекся от этого инцидента. Рочер забрасывал Министерство Информации требованиями о созыве пресс-конференции: он не добился ничего. Это означало, что полиция очень внимательно будет теперь следить за Рочером — в последний раз, когда Рочеру не дали эфира, его сторонники устроили акцию в метро, развернули огромное знамя Полного Аболиционизма, прикрыли пути, внеся такую неразбериху в работу транспорта, какую службы новостей не могли проигнорировать.
Видит Бог, что подобный поступок не завоевал Рочеру благодарности транспортников. Но у него находились сторонники.
Настало время, думал Жиро, предпринять что-то по отношению к Рочеру и де Форте. До сих пор, дискредитируя центристов, они приводили в замешательство Корэйна и Мерино. Теперь Рочер перешел черту и стал причинять неприятности.
Будет весьма кстати, если окажется, что Гранту нанесены серьезные повреждения. Съемки до и после инцидента, переданные репортерами, покажут публике, что за негодяи эти аболиционисты. Честные граждане никогда и не видели результаты стирания сознания. Весьма кстати, если они смогли довести эйзи до полного отупения — или даже до сумасшествия. Хотя, Бог знает, он ведь был Альфа, и создание Уоррика…
Ари была настроена определенно: О чем это ты думаешь? В первую очередь он — противовес. Во вторую он — свидетель против Рочера. Не трогай его.
Противовес — для кого? — сердито подумал Жиро. Ари увлеклась ночными встречами с молодым Джастином, так что она, помимо доведения Джейн Страссен до язвы по поводу переоборудования первой лаборатории и перемещения восьмерых студентов-исследователей, настолько зациклилась на проекте Рубина, что у нее ни для кого нет времени, за исключением эйзи и Джастина Уоррика.
Раздобыла себе славную уловку. Ушедшая молодость и все такое прочее.
Увильнула и оставила меня разгребать эту кучу в Новгороде.
— Не трогай Мерильда или Крюгера. Нам ни к чему загонять врага в подполье. Договорись с Корэйном. Это ведь несложно, не так ли?
