— В общем, так, «люди в белых халатах»! Отныне будете брать сколько положено. И не дай-то Бог, проверочками начнете гнобить!.. Я на нашу контору прокуратуру натравлю. Усекли? По вашим глазам вижу, что усекли...
За спиной подполковника раздался негромкий, почтительный вопрос Эдуарда Карловича:
— Вы когда сможете приступить? Начальником безопасности? А то старый не справляется.
Егоров, олицетворявший в эту минуту всю мощь закона, даже не обернулся:
— Где-то через месяц. Надо медкомиссию пройти, инвалидность получить.
Эдуард Карлович участливо поинтересовался:
— Ой-ой... А что с вами?..
Провожая взглядом санитаров, Егоров тяжело вздохнул:
— Все здоровье на органы положил...
Покидая рынок с килограммом вырезки, любовно упакованным мясником, Сергей Аркадьевич чувствовал себя прекрасно. Теперь это хлебное место — его, без вопросов. Но дело даже не в этом. Из-за последних событий он пребывал в непривычном для себя подавленном состоянии. А здесь, глядя на оробевших наглецов, он наконец-то почувствовал себя в своей стихии. Теперь надо подумать о медицине. Егоров прикинул в уме надбавки к пенсии по инвалидности, и эта цифра ему понравилась.
Отправляясь на встречу с терапевтом, Егоров основательно подготовился. Помимо медицинского справочника, он добросовестно проштудировал книгу «Внутренние болезни».
Рядом с маленькой врачихой подполковник выглядел настоящим колоссом, лет двадцать не соблюдавшим диеты. Терапевт тыкала в массивную обнаженную спину своим стетоскопом, выписывая сложный многоугольник в районе легких и сердца.
— Дышите... Задержите дыхание...
Она прислушивалась к шумному дыханию, как настройщик роялей к своему инструменту.
— Наклонитесь и достаньте пальцами пол.
Врачиха благоразумно отошла с плоскости возможного падения. Егоров медленно наклонился и вдруг со стоном схватился за спину:
— Ой... Больно.
Ноги и спина образовали тупой угол, на круглом лице застыла гримаса боли.
— Где болит?
— Спина... Радикулит чертов. Еле хожу, доктор... На службе заработал.
Медленно и очень осторожно Егоров принялся приводить туловище в вертикальное положение. Когда наконец ему удалось это сделать, женщина устроила новое «испытание»:
— Ложитесь на живот.
Кушетка под штабником жалобно скрипнула. Врач нацелилась пальцем в область копчика.
— Здесь больно?
— Ой... Да... Очень,— талантливо симулировал Егоров.
— А здесь?
— Чувствительно.
— Процедуры делаете?
— А как же...— скорбно подтвердил подполковник.— Растирания, массаж. Ничего не помогает. Инвалидность бы не помешала. Хотя бы третья группа.
Терапевт уселась за свой стол, отрезав:
— По радикулиту инвалидность не дают.
— У меня болячек на пятерых хватит... Вы уж поищите. В долгу не останусь.
Терапевт внимательно посмотрела в чистые глаза подполковника:
— А как у вас с сердечком?.. Не пошаливает?..
— Еще как пошаливает! — подхватил Егоров.— Иногда так прижмет, что в глазах темнеет, и дышать нечем. А потом еще в правое плечо отдает.
Врачиха что-то застрочила в своей карте. Егоров продолжил жаловаться:
— И живот часто беспокоит. У меня язва желудка была, паховую грыжу удаляли. Тоже на работе надорвался.
Егоров приспустил брюки, показывая полукруглый шрам.
Доктор продолжала воодушевленно строчить, переходя с одной страницы на другую, словно студентка-прогульщица накануне экзамена.
— Надо будет пройти обследование, сдать кое-какие анализы. Посмотрим, что можно сделать.
Следующим в списке врачей значился окулист. Здесь Егоров чувствовал себя как рыба в воде. К тому же молодая женщина приходилась племянницей жены его подчиненного.
— Верочка, а это вам: подсластить вашу трудную врачебную долю.
Он поставил у стола пакет.
— Ну что вы? Зачем?..— слабо отнекивалась она.
— Чтобы вы всегда оставались такой милой и очаровательной!..
— Спасибо...— Вера потупила глазки и слегка покраснела.
Она вручила ему заслонку и указала на стул. Егоров уселся напротив таблицы, по которой, наверное, проверяли зрение еще околоточным надзирателям.
— Закройте левый глаз. Сколько строчек видите? Начальник отдела штаба прищурил правый глаз и подался вперед, пытаясь сократить расстояние:
