— Не понял?!
Шайба заслонил его от людского потока:
— Ты откуда взялся, хипарь?
— Вот.— Рогов показал на коробку с подаянием.— На хлеб зарабатываю. А вы?
— Мы тоже,— осклабился Костыль.— Плати давай или из метро вали. Пока калекой не сделали.
— И сколько платить?..— Василий сделал вид, что испугался.
Костыль окинул Рогова оценивающим взглядом.
— С тебя тридцать баксов в день.
— Мне столько не накидали.
Костыль плюнул в коробку и презрительно усмехнулся:
— Работать надо уметь!
Он ткнул пальцем в парик, сидевший на Рогове как коровье седло:
— Ты бы еще косу до задницы прицепил!
Шайба нагнулся, сгреб в руку коробку для подаяний и со скучающим видом высыпал в ладонь содержимое.
Василий испытал острое желание достать «ствол» и ткнуть этому жлобу в его наглую морду. Но пистолет он на работу не взял во избежание лишних вопросов.
Бандит вынес свой вердикт:
— Чтоб завтра были!
— И не вздумай в прятки играть!..—добавил Костыль.— На любой станции найдем. Понял?
— А если еще кто попросит?..
— Скажешь, что под Сильвером стоишь.— Костыль потерял к Рогову интерес.
Когда братки отошли, Вера Александровна опасливо посмотрела им вслед.
— Ты лучше, сынок, с ними не спорь. Раньше тут инвалид один стоял, так он рассказывал, что его таким специально сделали. Отвезли по пьянке в какую-то больницу, оттяпали ногу и почку заодно. Он и простоял-то здесь всего ничего, а потом пропал.
Василий неотступно следил за братками. Они остановились шагах в двадцати и что-то азартно обсуждали. Выслушав ужастик из нищенской жизни, Рогов спросил:
— И куда же он делся?
— А Бог его знает! Пил сильно... Поговаривали, деньги от бандитов зажал, вот они с ним, касатиком, и разобрались.
Рогов кивнул вслед сборщикам подати:
— Эти, что ли?..
— Да кто их разберет... Но только, если хочешь здесь работать, приходится платить.
Выждав, когда Шайба и Костыль повернулись к нему спиной, Василий снял парик, проворно натянул свою шапочку и, выдерживая безопасное расстояние, двинулся вслед за братками.
Рогов проследил, как «дети подземелья» уселись в «БМВ», а сам поспешил к старенькой «Волге» своего тестя, мечтая о том, чтобы эта колымага не подвела в самый ответственный момент. Иномарка проехала два квартала и остановилась рядом с неприметной семиэтажной. Рогов проследил, как братки зашли в парадную, проехал немного вперед, заняв удобную позицию для наблюдения.
Приблизительно через пятнадцать минут из двери вывалилась толпа галдящих смуглых женщин с детьми, среди которых Василий без труда разглядел двух подростков. Картина до боли напоминала кадр из старого фильма: фашисты сгоняют евреев в гетто. В роли эсэсовской зондеркоманды выступали трое мощных парней, один из которых еще полчаса назад выгреб мелочь Рогова себе в карман. Молодые люди грубо выталкивали женщин, пытающихся слабо сопротивляться. Одна из них, в цветастом платке, отчаянно жестикулируя, что-то кричала в лицо браткам. Здоровенный жлоб вяло толкнул ее в плечо. Диссидентка в отчаянии потрясла в воздухе кулаком, но этот жест их только развеселил. Обидчики ушли, обиженные немного посовещались и вяло потянулись вдоль по проулку, не переставая громко галдеть.
Василий мужественно остался на посту. Приблизительно через полтора часа трое братков вышли из парадной и уселись в иномарку, не подозревая, что тащат за собой «хвост».
«БМВ» привел Рогова по другому адресу. Рядом с подъездом стоял джип. Василий снова перешел в режим ожидания.
На следующий день Василий прибыл на место своей временной работы с опозданием — около четырех часов дня. Коллега продолжала стоять на том же самом месте. Судя по виду, Вера Александровна очень устала. Рогов вдруг ясно увидел, как несправедливо обошлась с ней жизнь. Женщина, не знавшая толком никаких радостей, полвека отпахавшая за гроши, была вынуждена теперь, на старости лет, протягивать руку, чтобы прокормить сынка-лоботряса и крепких пареньков с ампутированной совестью.
Увидев соседа, пенсионерка вымученно улыбнулась.
— Вера Александровна, когда у вас смена заканчивается?
— Да пора бы уже, устала сегодня что-то, давление, наверное. Да и денег толком не заработала.
