— Как договаривались. Покажи «бабки»...
Мужик открыл дипломат, набитый долларами. С каждой пачки на Бурова строго смотрел президент Франклин. «Обидно,— подумал он.— Но будем надеяться — не последние... Однако ребятки что-то запаздывают».
Чтобы потянуть время, он вытащил из сумки карманный детектор валюты, и в этот момент начался штурм...
Однажды ему уже довелось побывать в подобной переделке, но привыкнуть к такому очень трудно. Крики, вопли, если дернешься — удары в лицо или по печени, вытаскивают, кидают на асфальт, надевают наручники...
Однако в этот экстатический момент Буров чувствовал себя почти спокойно, чего не скажешь о покупателях, которые явно запаниковали.
Один из оперативников достал из сумки пакет, слегка надрезал его, макнул палец в белый порошок и попробовал на язык. Лицо его действительно удивленно вытянулось, но этот торжественный момент Буров пропустил — он лежал на снегу, уткнувшись носом в промерзлую мостовую.
* * *
После обеда позвонил Сан Саныч:
— Сергей Аркадьевич, зайди ко мне!
Начальник штаба не знал, что сказать генералу. Дело о пропавшем «дипломате» застряло на мертвой точке, и с каждым днем надежда найти бумаги угасала, как безнадежный больной, забытый родственниками и друзьями.
В генеральском кабинете опять сидел Шишкин. Егоров почти неприязненно взглянул в его сторону: кому понравится созерцать этот живой укор, тем более что от его орлов толку пока никакого.
Генерал откинулся в кожаном офисном кресле:
— Расскажи нам, Сергей Аркадьевич, как продвигаются дела с украденными бумагами.
— Сутками, товарищ генерал, не сплю,— вяло доложил Егоров.— Вину искупаю.
— Охотно верю. И где результат?..
— Пока ничего.— Подполковник развел руками.— Там внизу Рогов с тестем работают. И местные...
— Это мне известно. А чем ты конкретно занимаешься? Осуществляешь общее руководство, как я понимаю?..
Их беседу прервал телефонный звонок. Сурово глядя на Егорова, генерал снял трубку.
— Господин генерал?..— послышался озорной голос.
— Да, я.
Если Сан Саныч и был слегка обескуражен, то постарался этого не показать.
— Это вас некто Буров Вадим беспокоит. Хочу за информацию поблагодарить. Она нам здорово помогла. Приятного аппетита...
Лицо генерала пошло красными пятнами. Он со злостью швырнул трубку на рычаг:
— Еще издевается, мерзавец!..
Испепеляя Егорова взглядом, генерал ткнул в него пальцем:
— А все из-за тебя! Работящий ты наш!.. Теперь вся эта шушера над нами глумиться будет.
Повернувшись к Шишкину, он сказал уже другим тоном:
— Буров звонил. Благодарил за ценную информацию. Прежде чем трубку повесить, пожелал приятного аппетита... Кстати, Сергей Аркадьевич, это он, часом, не на тебя намекал?..
Егоров весь съежился на своем стуле, насколько это позволял центнер с лишним живого веса. Начальник «убойного» поинтересовался:
— Буров, это кто?..
— Широко известная в узких кругах личность. Сбытчик наркотиков.— Генерал кивнул в сторону Егорова: — Из того самого списка. Опера его полгода обкладывали, а позавчера взяли. На сделке. А вместо наркотиков — мука пшеничная. Пять кзгэ. Сергей Аркадьевич, напомни, сколько у тебя там человек значится?..
— Восемьсот тридцать,— угрюмо буркнул Егоров.
— Во как!..— крякнул генерал.— Это, если каждый третий звонить начнет, я еще полгода благодарности принимать буду Хоть телефон на прослушку ставь!
Шишкин сокрушенно покачал головой:
— Значит, наши секреты по рукам пошли...
Генерал облокотился на стол, опустил голову, словно собирался забодать сидевшего напротив виновника «торжества»:
— Может, и пошли. Впрочем, если звонят поодиночке, есть надежда, что бумаги будут продавать по частям. Значит, так, Сергей Аркадьевич, у тебя еще неделя. Не принесешь папку, пеняй на себя!.. Анатолий Палыч, помоги ему, пусть твои ребята поплотней поработают.
* * *
Валера исчез в четверг. Тот звонок насчет срочной халтурки оставил в душе Галины смутную тревогу, которая, как ядовитая улитка, вползла в ее мозг и отравила все выходные.
Предчувствие ее не обмануло. Обычно перед тем, как отправиться на рыбалку, Левашов всегда заезжал домой за своим скарбом, а тут прямо с работы на Вуоксу Для беспокойства имелись причины. В последние полтора года у Галины возникло стойкое ощущение, что муж ей лжет. Это просматривалось в мелочах: в выражении глаз, мимике, движениях, даже модуляциях голоса. Другая бы мучалась, выслеживала, изводила супруга подозрениями, но только не Галя Левашова. Воспитанная в деревенской глуши в большой православной семье, она с молоком матери впитала домостроевские взгляды. Мать и бабка внушали, что муж — семье голова, он — добытчик, кормилец, пример для детей, одним словом, главный семейный авторитет. А то что он квасит, как бегемот, и бегает по бабам, так это — издержки мужской натуры. Несмотря на неброскую внешность, Галя обладала качествами, неоценимыми в семейной жизни: терпением, пониманием мужских слабостей, способностью прощать и безропотной покорностью — последнее являлось настоящим реликтом, почти не встречавшимся в современных городских женщинах. За это ее Валерий и ценил, понимая, что никакая красотка «на стороне», к примеру, та же Светлана, никогда не заменит ему жены в плане создания семейного тыла.
