Самое интересное, что мне удалось выудить, это лекции профессора Рудольфа Штайнера о сновидениях. Он считал, что цепь наших перерождений неразрывна, и наши прошлые жизни тянутся за нами в виде 'шлейфа'. И поэтому во время сна можно 'оглянуться назад', то есть просмотреть свои инкарнации, вернувшись во времени в прошлое. Увидеть свои забытые жизни, вновь ощутить себя живущим сотни, а может и тысячи лет назад! Это уже смахивало на машину времени. Выходит, моя душа может свободно путешествовать во времени, пусть даже только во сне! Это мысль меня заинтересовала, и я решил позже поразмышлять над ней. Но если можно оглянуться назад, значит можно заглянуть и вперед, в будущее. Например, это мог делать Мишель Нострадамус, описавший в своих катренах будущее до третьего тысячелетия включительно. Зазвенел будильник, который я поставил на начало пятого, чтобы не опоздать на тренировку. Выключив ноутбук, я выпил стакан чая с бутербродом, объедаться перед занятиями не стоило, и отправился на секцию.
После разминки Марк показал нам новый элемент борьбы, и мы стали его отрабатывать в спаррингах. Как я ни пытался сосредоточиться на борьбе, мои сны непроизвольно вторгались в мысли, отвлекая от занятий. В конце концов, Марк заметил мою рассеянность и в перерыве спросил, в чем дело. Я кратко рассказал ему о рыбалке, появившейся из озера шаровой молнии и о своем сне, в котором внутри такой же шаровой молнии я увидел спящего дракончика.
– И что было дальше с дракончиком? – заинтересовались, окружившие нас с Марком ребята. Они с интересом слушали мой рассказ.
– Дракончик проснулся, молния лопнула, а он улетел. На этом сон закончился, – ответил я. Марк внимательно посмотрел на меня, подумал и сказал: 'Наверное, твой дракон просыпается!'.
– Какой дракон? – возбужденно загомонили ребята.
– Что за дракон? Драконов не бывает, это сказки! Поясните!
– Тише, тише, успокойтесь – сказал Марк.
– Придется вам рассказать о драконе, который в восточных учениях называется Кундалини. Усаживайтесь удобнее и слушайте.
Мы не заставили себя долго упрашивать, расселись на матах полукругом напротив Марка и затаили дыхание.
Я не увлекался эзотерической литературой, впрочем, мистической также. И без мистики в мире было много интересного: компьютеры и компьютерные игры, музыка, спорт, прогулки по лесу, рыбалка, мотоциклы. Всего и не перечислишь. Поэтому термины, которыми 'нагрузил' нас Маркел были мне незнакомы: чакры, анахата, трансмутация, кундалини… со всем этим предстояло разбираться. Я вздохнул, в последнее время мне и так приходилось перелопачивать много информации, выискивая интересующие меня факты. Я чувствовал, как вся эта информация заполняет этажи моей памяти, утрамбовываясь в монолитные кирпичи. Утешало только то, что наш мозг загружен всего на каких-то пять процентов, так что в его кладовых места было достаточно даже для того, чтобы загрузить туда Большой Энциклопедический Словарь.
Глава 2. Учитель и Ученик
Часть 1. Инкубус из пепла
Марк начал свой рассказ со средневековья. Оказывается, уже в то время существовали ученые, которые назывались алхимиками. Позже, избавившись от всякой мистики, они превратились в современных химиков. Так вот, эти сами средневековые алхимики знали то, чего наши химики, выбросив старые знания как лженаучные, не знают, по крайней мере, в школе нам об этом ничего не рассказывали.
А знали они следующее: все растения и минералы кроме своей видимой части имеет еще и невидимую надстройку. Марк рассказал, что алхимик Джеймс Гаффарель, живший в семнадцатом веке, писал в своих трудах об астрально-световых телах, окружающих растения. Он описывал опыты 'Польского врача из Кракова', ныне известного под именем Парацельса, и называл их 'искусством делать Невидимое – видимым для глаза'. Парацельс сжигал растение и высыпал пепел от него в склянку. У него в лаборатории были собраны склянки почти со всеми известными ему растениями. Взяв, например, склянку с пеплом от розы, Парацельс нагревал ее на пламени свечи и затем встряхивал. Облачко пепла принимало вид розы, затем роза распадалась, но при каждом встряхивании появлялась вновь.
