Слепцов взял записку автоматически. Прочитав текст, он вздрогнул и стал беспокойно оглядываться по сторонам. Я стояла справа в шаге от него, но он не обращал на меня внимания, полагая, видимо, что я секретарша.
– Не туда смотрите, Михаил Ефимович, я здесь.
Он посмотрел мне в глаза, и я увидела, что этот человек безумно напуган.
– Идите за мной. Здесь нам не дадут поговорить, – сказал Слепцов и резко встал из-за стола.
Он быстрой походкой вышел из кабинета в коридор и устремился по нему с такой скоростью, что я едва поспевала за ним. От него исходила такая сила, что мне стало страшно. А если я не ошиблась, обвинив его в убийстве? Мы спустились на второй этаж, и Слепцов открыл один из кабинетов. Пропустив меня вперед, он вошел сам и запер дверь.
– Кто вы? – спросил Михаил Ефимович тоном следователя.
– Задавать вопросы буду я. Если ваши ответы мне не понравятся, то я пойду в милицию. Или в прокуратуру, которая занимается катастрофой на железной дороге. Среди потерпевших нет моей сестры, девушки в красном платье, которая перед столкновением ушла к вам на свидание в вагон-ресторан.
– После катастрофы девушку в красном платье не нашли, потому что она его сняла и больше не надевала… Я вам расскажу, что произошло, – ответил Слепцов, нервно прохаживаясь по комнате. – Мы ехали в одном поезде «Новосибирск – Москва». Хотите подробностей? Мы действительно встретились в вагоне-ресторане. Оксана сказала, будто у нее есть рукопись, которую она хочет издать. Я обещал помочь. Но пообещать можно что угодно. Во всяком случае, я не забивал голову всякой ерундой. Я понял главное: девчонку можно затащить в постель. В ресторане мы выпили, а потом, взяв бутылку и фужеры, направились в одно из пустых купе.
Когда мы занимались сексом, в купе вломился какой-то тип. Он увидел платье, лежащее на соседней полке, и выхватил пистолет. Но с выстрелом замешкался: пистолет стоял на предохранителе. В свое время мне приходилось попадать в подобные передряги и на угрозу оружием реакция у меня мгновенная. Я схватил бутылку с шампанским и наотмашь нанес удар по голове. Мужчина упал. Девчонка вскрикнула. Я поднял пистолет, убрал в карман своего пиджака и велел Оксане помочь мне. Надо отдать должное, девочка оказалась не робкого десятка, и вдвоем мы вытащили тело в тамбур. Я вывернул карман налетчика, забрал его документы, открыл дверь вагона и столкнул его с поезда. Не знаю, был ли он жив, когда падал. В этот момент мы переезжали мост, возможно, тело полетело в реку и его унесло течением, или он разбился при падении из вагона так, что его уже никто не опознает. То, что я вам сейчас рассказал, вы доказать не сможете. Когда мы вернулись в купе, я оделся, а Оксана закуталась в одеяло. Я спросил у девчонки, знает ли она мужчину, напавшего на нас. Она не знала. Вряд ли он видел ее лицо, значит, узнал красное платье. Но Оксана сказала, что это не ее платье. Я не стал настаивать. В конец концов, это не мое дело.
Вот тут и произошло крушение. Я сидел спиной по ходу поезда, прижавшись к стене, и со мной ничего страшного не произошло. А Оксана, видимо не смогла удержаться на сиденье и при падении очень сильно ударилась обо что-то головой. Когда я очнулся, то увидел, что она вся в крови с разбитой головой и без сознания. Кое-как выбрался из перевернутого вагона, вытащил девушку. Оторвав клок рубахи, я перевязал Оксане голову, взял ее на руки и понес ее к железнодорожному переезду.
Не знаю, сколько я шел, но наконец добрался до будки обходчика. Нас встретила женщина. Я сказал ей о крушении поезда и что девушке нужно срочно в больницу. Женщина хотела куда-то позвонить по телефону, но тут в будку вошел мужчина. Он оказался водителем фургона, развозил молоко. На переезде из-за аварии образовалось большое количество машин, ждали, когда откроют шлагбаум. Я ему все объяснил, и мужчина согласился помочь. Хорошие люди еще не перевелись.
До городской больницы было очень далеко, и водитель повез нас в воинскую часть, там есть медсанчасть. Врачи очень оперативно обследовали Оксану, сделали ей операцию. Мне сказали, что очнется она не скоро. Не знаю почему, но я рассказал им историю не о крушении поезда, а об автомобильной катастрофе. На всякий случай, подумал я, если за Оксаной охотятся бандиты, то будет лучше, если никто не узнает, что она ехала в этом поезде. Записали ее Таней. Так звали мою мать.
