Корабль, на котором группа проходила стажировку, вышел в море. Косматые лиловые тучи медленно переползали по низкому небу. Мелкий дождь моросил, как сквозь сито. Выставили дополнительных наблюдателей. За одним из секторов очень добросовестно вел наблюдение молодой матрос, но главным образом на предельных дистанциях. В это самое время у борта появился плавающий предмет, о чем доложил не наблюдатель, а командир отделения.
Ох, и досталось же всем! Матросов собрали, чтобы сделать «внушение».
— Вы понимаете, товарищи, что такое сигнальщик? Это — глаза корабля. — Командир говорил непривычно громко и горячо. — Плох сигнальщик — значит слеп корабль. От сигнальщика многое зависит. Недоглядел, вот как сейчас, зазевался, размечтался о чем-нибудь, и корабль вместе с экипажем может погибнуть! В нашем деле, как нигде, нужны бдительность и зоркость. Это и есть главное качество сигнальщика…
В тот же день проводились занятия по флажному семафору. В порядке тренировки Ильичев «переговаривался» с сигнальщиком соседнего корабля. Хорошо зная семафорную азбуку, ему захотелось блеснуть быстротой передачи. Флажки так и мелькали в его руках. Но с соседнего корабля неожиданно передали:
— Повторите, не понял.
Петр снова стремительно заработал флажками. И снова в ответ просьба:
— Не понял. Повторите.
У Ильичева на лице выступила испарина.
«Что такое? — заволновался он. — Почему меня не понимают?»
— Ильичев, подойдите ко мне, — позвал его командир.
Свернув флажки, Петр направился к нему.
— Ну что, так и не догадались, почему ваши сигналы не могут принять?
— Никак нет…
— Очень просто. Быстрота у вас идет в ущерб четкости. Торопитесь и сильно искажаете знаки. Где тут разобрать ваши каракули! Повторите еще раз, только медленней.
Теперь руки Петра двигались плавно, неторопливо. И с соседнего корабля ему ответили. Завязался долгий беззвучный разговор.
На разборе командир похвалил Ильичева за упорство и старательность.
— Я понимаю, — говорил он, обращаясь к Петру, — вам хотелось действовать в быстром темпе. Но потерпите. Со временем, после настойчивых тренировок, и это придет. — Он обвел взглядом всех. — На предыдущем занятии я говорил, что сигнальщик — глаза корабля. Скажу больше: не только глаза, но и язык. Изъясняется он по-особому: днем флажками, ночью световой сигнализацией. Очень точный язык… Вот вы и вдумайтесь в это.
С той поры Петр Ильичев стал считать сигнальщика одним из самых нужных людей на корабле.
Заветная мечта юных лет превратилась в действительность. Флотская служба Ильичева проходила в учебном подразделении, расположенном у самого моря. Петр готов был часами любоваться изменчивым цветом воды, слушать музыку волн, набегающих на берег. Его мысли уносились туда, где на горизонте край моря сливался с небом. Море казалось бескрайним и добрым.
Но однажды он вполне осознал его грозную силу. Это случилось во время занятий по гребле.
Шлюпка ушла далеко от берега, и тут как-то сразу вдруг изменилась погода. Подул резкий ветер, волны увеличивались с каждой минутой. И таким беспомощным почувствовал себя Ильичев перед разбушевавшейся стихией! Особенно когда шлюпка начала взлетать на гребни волн, а потом проваливаться куда-то вниз.
Стиснув зубы, Петр греб, стараясь попадать в лад взмаха весел остальных товарищей, но волны мешали, и весла то глубоко зарывались в воду, то скользили по запенившимся гребням воли.
Командир то и дело выкрикивал:
— Навались! Разом!
А на берегу он заметил:
— Это еще ничего, на море и не то бывает.
— Да, веслом авралить — не ложкой тралить, — глубокомысленно изрек один из матросов — кок.
— По морю плыть не кашу варить, — в тон ему произнес командир.
Это вызвало общий смех. Началось безобидное подтрунивание друг над другом, подначки, на которые моряки такие мастаки.
— Як шлюпка лагом к волне стала, я вдруг чую — дробный стук, — заявил Сидоренко. — Пошукал и вижу — у Ильичева коленки дрожат…
— А мне послышалось, вроде твои зубы дробь отбивают, — парировал Петр.
— Не растерялся один Додух: достал сухарь и грызет, — припомнил кто-то.
Они и потом еще долго обсуждали это событие.
