— Видно, мы с тобой пойдём вдвоём, Фёдора Ивановича опять вызвали в немецкий госпиталь, — сообщила Майя.
Безродный усмехнулся.
— И опять к раненому полковнику?
— Кажется.
Безродный метнулся к двери, чуть отворив её, выглянул в коридор и, убедившись, что их никто не подслушивает подошёл к Майе.
— Я не понимаю, решительно не понимаю, — срывающимся шёпотом начал он, — как русский врач мог оперировать немецкого коменданта…
— Фёдора Ивановича заставили силой оружия.
— И всё равно не нужно было…
— А как бы поступил ты? — в упор спросила Майя.
— По крайней мере я палец о палец не ударил бы, чтобы спасти врага.
В глазах у Майи вспыхнул живой огонек одобрения. В знак признательности она даже хотела пожать руку доктору Безродному и откровенно сказать ему, что она рада такому ответу. Но какая-то предостерегающая сила удержала её от этого.
— Пора на обход, — сказала она.
— Идём, — без всякой охоты согласился Безродный.
Он торопливо шёл от одной койки к другой, бегло осматривал больных, диктовал Майе назначения. У постели лётчика Казакова он задержался. Это насторожило Майю.
— Ну как наши дела, Сергей Дмитриевич? — поинтересовался Безродный, считая пульс.
— Маленько полегчало, господин доктор, — ответил Казаков.
Безродный наклонился над ним, и Майя услышала осторожный шёпот:
— Ну что, Сергей Дмитриевич, скоро опять туда? — спрашивал доктор.
— Куда это? — прикинулся простачком лётчик.
— К своим, за линию фронта.
— Что вы, господин доктор, мне и тут хорошо, — громко отвечал Казаков. — Самогонку жинка крепкую делает, сама она у меня молодая. Зачем же туда, там и убить могут…
Майя недовольно покосилась на Безродного: нашел время и место для такой беседы. Она знала — Безродный сразу поверил, что Казаков обгорел в сарае. Но вместе с тем он, по всей вероятности, не сомневался, что Казаков окруженец, удачно пристроившийся к хорошенькой молодой женщине, которая теперь каждый день навещает возлюбленного.
«А что, если Безродный ищет надёжного попутчика, чтобы уйти туда, за линию фронта?» — спрашивала себя Майя. И ей хотелось верить в это. Правда, одно было непонятным: почему не ушёл он раньше, когда фронт был ближе?..
Доктор Безродный выглянул в окно и снова увидел, как неподалеку от барака, в сугробах, остановилась знакомая легковая машина. Из неё вышел Фёдор Иванович.
«Везёт человеку, — завистливо подумал Безродный. — В газетах о нём пишут, по радио говорят, машину за ним присылают. И при Советской власти почёт был Бушуеву, и при немецкой тоже… Ничего не скажешь, умеет устраиваться…»
В другой раз в больнице появился сам доктор Корф и пригласил Фёдора Ивановича на какую-то консультацию. Безродный заметил, как обрадовался хирург такому приглашению, как он сразу отложил все дела и сказал немецкому врачу:
— Всегда к вашим услугам, коллега…
И опять зависть и досада подтачивали сердце доктора Безродного. Почему Бушуева, а не его приглашают на консультации? Да чем, в конце концов, лучше этот Бушуев?
Он с тоской взглянул на обтрёпанные рукава своего пиджака.
«Не умеешь ты жить, не умеешь устраиваться», — поругивал себя доктор Безродный. Настроение у него сейчас окончательно испортилось. Он рассеянно осматривал амбулаторных больных и торопился поскорее закончить это скучное занятие. Ему было душно и тесно в крохотной приёмной.
На этот раз из больницы они возвращались вдвоём с Майей.
— Наш Фёдор Иванович стал придворным врачом у немецкого коменданта, — с едкой ухмылкой сказал Безродный.
Майя вспыхнула.
— Но ведь ты отлично знаешь, что у него нет другого выхода!
— Защитница… Хотя, впрочем, ты всегда защищала его и многое прощала ему, — всё с той же ухмылкой продолжал он. И неожиданно предложил: — Давай-ка сходим к реке.
— Пойдём, — согласилась Майя.
Она думала, что он хочет поговорить с ней наедине о чём-то очень важном. Порою у неё в душе билась навязчивая мысль — откровенно рассказать Безродному правду, чтобы отвести тень подозрения, чтобы он и думать не смел о каком-то предательстве Фёдора Ивановича. Пусть пока думают другие, а он, доктор Безродный, работающий вместе с ними, не должен заблуждаться. Но это желание сдерживал строжайший приказ Зернова…
