До вершины оставалось метров двести. Если и дальше все пойдет так гладко, минут через пятнадцать они окажутся там и устроят шум. Кононов повел плечами, ощущая тяжесть мешка с гранатами, и подумал, что шум будет большой. Такой, как надо, будет шум. Чтобы у егерей голова от него закружилась, чтобы они минут на десять обалдели. Всего ведь и надо–то роте десять минут.
Лощинка, по которой они пробирались, стала заворачивать влево. В самый раз, чтобы подойти поближе к роте.
Но тут Кононов, перебегавший к очередному валуну, вдруг словно споткнулся на бегу и распластался на земле. Орехов увидел, что лощинку, по которой они шли, пересекает тропка. Тропка вилась среди камней и скрывалась в березках. Мирная тропка, точь–в–точь такая, какие вились на склонах сопок возле рыбацкого поселка. Там тропки приводили либо к озеру, где был хороший клев хариусов, либо к пригорку, заросшему черничником, либо просто взбирались на вершину горы, с которой было видно так далеко, что захватывало дух…
— Барташов, иди глянь, куда это шоссе выводит, — шепотом приказал Кононов. — Только чтобы шуму не было, понял.
Сергей полез по склону. Долговязая фигура его с тонкими ногами, до колен спеленатыми обмотками, раза два мелькнула среди камней и скрылась.
И тотчас же где–то недалеко, ниже по склону, басовито зарокотал крупнокалиберный пулемет. Орехов беспокойно поглядел туда, где только что скрылся Сергей. Сержант перехватил его взгляд.
— Лежи, — строго сказал он, дернув Орехова за рукав. — По одному из крупнокалиберного лупить не станут.
Сергей возвратился минут через десять. Лицо и руки его были измазаны горелым торфом, на шинели темнела копоть.
— В воронке сидел, — смущенно объяснил он, отряхиваясь от грязи. — Дот у них там, товарищ сержант. Тропинка к валунам идет… Наверно, там и дверь в дот… Небо какое сегодня высокое–высокое, и на нем зеленые облака…
Сержант недоуменно поглядел на Сергея. Что это он там про небо говорит? Он взглянул наверх и ничего не увидел.
— На валунах листья лежат, — тихо продолжал Сергей. — Будто кованые золотинки на камень брошены. Светятся они по краешкам, и прожилки видно. Красиво!
— Погоди болтать, — остановил сержант. — Золотинки на камне, облака какие–то зеленые выдумал. Облака как облака, зелеными они не бывают.
Сергей хотел возразить Кононову, но тот досадливо махнул рукой.
— Отставить разговоры… Дот будем подрывать. Часовые там есть?
— Не заметил, — не очень уверенно ответил Сергей. — Кажется, не было.
— «Кажется», — зло передразнил сержант. — Вместо облаков под носом бы у себя получше высмотрел, а то твое «кажется» нам небо в овчинку сделает.
Куском кабеля сержант связал пять гранат и, уцепив тяжелую связку, приказал Сергею:
— Лезь первый… Покажешь, что к чему.
Дот был спрятан в осыпи валунов метрах в пятнадцати от лощинки. В узкой амбразуре бились красные отсветы пулеметных очередей.
— Орехов прикрывает, — скомандовал сержант. — Серега со мной, будем подрывать.
Кононов вставил запал в гранату.
— Для такого зверя не жалко, — усмехнулся он, прикидывая связку на вес. Рукоятки гранат выдавались, как клыки. — Барташов, ко мне поближе держись и по сторонам поглядывай. В случае, если немцы на тропинке покажутся, задержи. Во что бы то ни стало задержи. Орехов тебе поможет… Ну, ребятишки, теперь не оплошать бы нам.
Дверь дота была сколочена из толстых брусьев, связанных массивными скобами. Сбоку, возле косяка, темнела узкая, пальца в два шириной, щель. Из нее горько тянуло пороховым дымом. Когда сержант привстал, чтобы заглянуть в щель, из–за камня на спину ему прыгнул рослый егерь. Заламывая, как медведь, голову Кононова, он стал прижимать его к камню. Хотел взять живьем. Изловчившись, сержант вывернулся и отпрянул от камня. Руки егеря жестко подвинулись к шее. Колени уперлись в поясницу и невыносимо больно надавили на позвонки. Кононов дернулся и резко, так, как делают олени, стараясь сбросить волка, откинулся назад, ударив егеря о камень. Тот застонал, отпустил сержанта и схватился за автомат. Ударом ноги Кононов вышиб у него оружие, но егерь успел схватиться за винтовку сержанта и с силой пригнул ее к земле.
