— Шовкун, сколько у нас лишних винтовок наберется? — спросил Дремов.
— Штук десять, — отозвался старшина. — И «дегтярь» есть, сержанта Костючева… Приклад у него малость не в порядке, а так «дегтярь» добрый… Во второй роте у Павлюченко могу занять.
— Тащи все, что сыщешь, — приказал Дремов. — Раздай им и покажи, где цинки с патронами. Пусть из сидоров барахлишко лишнее повыкинут и патронами запасутся.
При раздаче оружия ручной пулемет достался Шайтанову. Просто потому, что тот оказался под рукой старшины.
— Теперь топайте линию обороны строить, — распорядился Дремов, наскоро распределив прибывших по взводам.
— Передохнуть бы нам, товарищ лейтенант, — попросил Самотоев. — Четвертые сутки без отдыху. Подметки и те болят…
— Знаю, — сказал лейтенант. — Времени нет. Завтра наверняка немцы попрутся. Перекурить — и на работу.
Когда Шовкун увел пополнение выкладывать из камней окопы, Дремов присел на скалу и стал прикидывать, как ему получше заткнуть дырки в обороне. Все–таки дырок было больше, чем прибывших на пополнение солдат.
Комбат прислал с усатым сержантом лекарство от зубной боли, и теперь Дремов блаженно ощущал, как стихает выворачивающее душу нытье.
Глава 3. БОЕВОЕ ОХРАНЕНИЕ
Утром принесли вчерашний обед. Старшина Шовкун отвинтил крышку термоса и понюхал гороховый суп–пюре. В студенистой массе белели лохмотья разваренной трески. К стенке термоса прилипла рыбья кость. В мирное время за такую стряпню старшина устроил бы шум на весь батальон, к комиссару бы сходил, добился, чтобы повара на гауптвахту посадили… Раньше хоть горячий обед приносили, а эту неделю суп как вода в озерке, хлебаешь — пальцы от ложки мерзнут.
— Чего долго не шли? — спросил он у солдата–подносчика. — Небось спали где–нибудь в затишке?
— У нашего повара поспишь, — обиделся подносчик. — Пока топливо на кухню добудешь, семь потов сойдет. Прутиками ведь котлы топим. Сколько тех прутиков на батальонную кухню надо, смекни, старшина. Поспишь… Да мы вчерась округу километра на два, как овцы, прокопытили, пока топливо добыли… Повар, сволота, еще котлеты для начальства жарит. Самые толстые сучья жгет…
— Ну, разговорился! — одернул Шовкун обидчивого подносчика и подал ему кисет с махоркой. — Завертывай. Новостей не слыхал? Говорят, нам на подмогу артиллерийский полк идет…
Про этот артиллерийский полк еще неделю назад прошел слух в роте. Теперь ждали полк каждый день. До чертиков надоело от немецкой артиллерии прятаться. С утра до вечера шпарят фашисты из пушек да минами кидаются, а ты молчи. Выпустят наши батареи за день десяток снарядов — и конец. Разве этим немцу глотку заткнешь? Дать бы ему так, чтобы до печенок пробрало…
— Нет, — ответил подносчик, потягивая цигарку. — Батальонный артиллерию просил, а ему ни шиша. Я котлеты в штаб носил и слышал, как он по телефону разговаривал. Со шкварками, ребята, котлеты. Дух от них мясной, прямо в нос шибает.
Сообразив, что новостей у подносчика нет, Шовкун зычно крикнул:
— А ну за сухарями! Подходи по одному…
Орехов аппетитно уписывал пюре, запивая его озерной водой. Ржаные пахучие сухари с таким хрустом трещали на зубах, словно попадали на мельничные жернова.
У Николая было хорошее настроение. То ли оттого, что утро занялось теплым и тихим, то ли оттого, что удалось часа три поспать в каменной щели, куда они с Сергеем навалили упругий вороничник, чуть пахнувший землей и сырым лугом.
Доволен Орехов был и тем, что оказался во взводе у Кононова. И Серега вместе с ним, и Шайтанов, и Самотоев, и Гаранин. Свои, давным–давно знакомые…
После обеда Сергей достал из мешка заветный блокнот.
— Погрею немного руки…
Карандаш то и дело недоуменно останавливался, не в силах схватить непривычное множество линий, которые были вокруг в причудливых уступах, в навесах скал, в овалах раскиданных на склоне валунов. Много линий и утомительно однообразный тускло–серый цвет каменных сопок. Над ними высокое небо, в котором полыхает солнце. Солдаты с котелками и вороненый ствол ручного пулемета, который старательно трет промасленной тряпкой ефрейтор Самотоев.
— Ты старшину нарисуй, — сказал Николай, увидев, как Сергей растерянно оглядывается вокруг. — Гляди, у него какая винтовка, с оптическим.
