Андреа молча кивнул.
— Наружу. К передней двери. Возьми нож. Если лейтенант... — он сказал это сам себе, потому что Андреа уже вышел, выскользнул через черный ход. Беззвучно, как призрак.
— Вы сделаете то, что я скажу, — тихо произнес Меллори и встал возле дверей в боковую комнату. Отсюда он хорошо видел и главную дверь и проход между боковой стеной и второй дверью. Его автомат держал Турцига на мушке. — Если вы откажетесь, Андреа убьет человека у двери. Потом мы убьем вас и всех солдат в помещении. А потом перережем охранников у ворот. Девять трупов. И все ваше упрямство будет напрасно, потому что мы обязательно уйдем. А вот и он, — Меллори говорил шепотом, глаза его безжалостно блестели на жестком лице. — Девять трупов, лейтенант, вот сколько будет стоить ваше уязвленное самолюбие. — Последние слова Меллори нарочно сказал по-немецки, очень бегло и правильно. Рот его дернулся в ухмылке, когда он увидел безвольно опущенные плечи Турцига. Он выиграл. Турциг рассчитывал, что Меллори не знает немецкого. Теперь для него такой надежды не оставалось.
Дверь распахнулась. На пороге появился тяжело дышащий солдат. С оружием, но одетый только в майку и брюки. Было видно, что ему холодно.
— Лейтенант, лейтенант, мы слышали выстрелы...
— Ничего особенного, сержант, — Турциг склонил голову над открытым ящиком стола. Он сделал вид, что ищет там что-то. Ему нужно было как-то оправдать тот факт, что он оказался в пустой комнате. — Один из пленных пытался бежать. Мы его остановили.
— Может быть, дежурного врача позвать?
— Кажется, мы остановили его навсегда, — устало сказал Турциг. — Утром можете его зарыть. А пока прикажи часовым у ворот зайти сюда на минуту. Сам иди спать, не то еще умрешь от простуды.
— Сказать что-нибудь сменному часовому?
— Конечно, не надо, — нетерпеливо возразил Турциг. — Я их зову всего на минуту. Кроме того, люди, которых нужно охранять, находятся здесь. — Губы его на секунду сжались, когда он вдруг понял случайную иронию своих слов. — И поспешите вы, у нас же не целая ночь впереди. — Он подождал, пока замер в отдалении торопливый топот сапог, и твердо взглянул на Меллори. — Вы удовлетворены?
— Абсолютно. Приношу вам самые искренние извинения, — спокойно сказал Меллори. — Я бы не хотел поступать так с вами, — он глянул на дверь: в комнату вошел Андреа. — Андреа, спроси у Луки и Панаиса, нет ли телефонного коммутатора в этом блоке? Скажи, чтобы разбили его, если имеется. И трубки пусть все разобьют. — Он улыбнулся. — А потом скорее возвращайся, чтобы встретить гостей. В делегации встречающих я без тебя буду как без рук.
Турциг проводил глазами широченную спину Андреа.
— Да, капитан Шкода был прав. Мне еще многому нужно научиться, — в его голосе не чувствовалось ни горечи, ни враждебности, — Этот громила меня совершенно одурачил.
— Не вы первый, — заверил немца Меллори. — Он одурачил стольких, что даже я не знаю.,. Не вы первый, — повторил он, — но, кажется, вы счастливее всех прежних.
— Потому что я еще жив?
— Потому что вы все еще живы, — повторил Меллори.
Менее чем через десяток минут двое часовых, охранявших ворота, присоединились к своим, приятелям в боковой комнатке. Связанные, обезоруженные, с кляпами во рту. Проделана была операция их пленения так бесшумно и умело, с такой стремительностью, что Турциг невольно восхитился, хотя ему самому было отчего приуныть. Надежно связанный по рукам и ногам, он лежал в углу комнаты. Пока без кляпа.
— Теперь я понимаю, почему английское командование выбрало именно вас, капитан Меллори. Если кто и сможет преуспеть в этой операции, то только вы. Но и вы потерпите крах. Невозможное остается невозможным, И все-таки ваша команда просто великолепна.
— Перебьемся, — скромно сказал Меллори, последний раз оглядел помещение и улыбнулся Стивенсу, — Ну, готовы вновь отправиться в путешествие, молодой человек? Или вы считаете, что оно становится слишком однообразным?
— С вами готов куда угодно, сэр, — лежа на носилках, откуда-то добытых хлопотливым Лукой, он счастливо вздохнул. — На этот раз у меня будет первоклассное путешествие, какое и подобает офицеру. Настоящая роскошь. Мне буквально все равно, куда мы теперь отправимся.
