Турциг подался вперед.
— Как им удалось потопить такую большую лодку? — Как ни странно, он даже не сомневался, что катер потоплен.
— Они притворились безобидными рыбаками. Такими, как я. Немцы с катера перед этим остановили и обыскали меня, — импровизировал Андреа подробности. — Так вот. Ваш патрульный катер подошел к ихнему каику совсем близко. Потом вдруг с обеих сторон стали стрелять автоматы, а в катер полетели два ящика. Пух-х! — Андреа сделал драматический жест. — Все было кончено.
— Мы думали... — тихо сказал Турциг. — Ну продолжай.
— Что вы думали, лейтенант? — Глаза Турцига сузились, и Андреа поспешно продолжал: — Ихнего переводчика убили в бою. Они хитростью заставили меня заговорить по-английски: я много лет прожил на Кипре. Схватили меня, а сыновьям моим велели плыть на лодке домой.
— А зачем им понадобился переводчик? — подозрительно спросил Турциг. — Многие английские офицеры говорят по-гречески.
— Я как раз подхожу к этому, — нетерпеливо продолжал Андреа. — Ради бога, как я могу окончить свой рассказ, если вы меня все время перебиваете? Так. Где я остановился? Они заставили меня плыть с ними, а потом у них сломался мотор. Я не знаю, что случилось. Меня держали внизу. Мне кажется, что были мы где-то в бухточке, чинили мотор. А потом они пьянствовали. Вы и не поверите, лейтенант, что люди, которые идут на такое отчаянное дело, могут напиваться. А потом мы поплыли снова.
— Напротив, я тебе верю, — кивнул головой Турциг, соображая что-то про себя. — Я тебе верю.
— Да? — Андреа сразу приободрился. — Так вот. Мы попали в страшный шторм. Лодка разбилась о южный утес этого острова. И мы влезли на...
— Стоп! — Турциг резко откинулся назад, и в глазах его мелькнуло недоверие. — Я почти поверил тебе. Я верил тебе, потому что нам известно больше, чем ты думаешь. Пока ты говорил правду. Но сейчас... Ты умен, жирный. Но не настолько, как сам считаешь. Ты забыл об одной штуке, а может быть, и вовсе не знаешь о ней. Мы из Вюртембергского горного батальона. Мы-то знаем горы, приятель, получше, чем любые другие войска в мире. Сам-то я пруссак. Но взбирался на все стоящие вершины в Альпах и Трансильвании. Это я тебе говорю. На южный клиф взобраться совершенно невозможно. Абсолютно невозможно.
— Для вас, может, и невозможно, — грустно покачал головой Андреа. — Эти чертовы союзники вас еще побьют.
— Объясни! — отрывисто приказал Турции
— Так вот. Они знали, что вы знаете, что южный клиф не одолеть. Вот они и решили на него взобраться. Вы и подумать не могли о такой возможности. Вы и не предполагали, что группа высадится на Наварон именно таким путем. Но союзники пошли ва-банк и отыскали человека, который может возглавить такую экспедицию. По-гречески он не говорит. Но это не имело значения, потому что единственное, чего, они хотели, чтобы человек этот лазил по горам. Поэтому они выбрали величайшего альпиниста нашего времени. — Андреа сделал эффектную паузу и драматически простер вперед руку: — И они выбрали вот этого человека, лейтенант Турциг. Вы сами альпинист и должны его знать. Его зовут Меллори. Кейт Меллори из Новой Зеландии.
Раздалось резкое восклицание. Щелкнул выключатель. Турциг сделал два шага вперед и поднес фонарь к самому лицу Меллори. Неподвижно вглядывался он в стоящего перед ним человека. Меллори пытался отвернуться. Фонарь медленно опустился. Узкий луч описал полукруг перед ногами пленного. Один, два, три... Раз десять. Турциг задумчиво кивнул головой.
— Конечно же, — промолвил он наконец. — Меллори. Кейт Меллори! Конечно, я знаю его. У меня в отделении нет ни одного парня, который хотя бы не слышал о нем, — он покачал головой. — Я-то должен был его сразу узнать! — Некоторое время он стоял с опущенной головой, бесцельно тыча носком тяжелого ботинка в мягкий снег. — До войны и даже теперь, во время войны, я был бы горд знакомством с вами. Был бы рад с вами увидеться. Но не здесь. Мне бы хотелось, чтобы они послали кого-нибудь другого! — Он помедлил, хотел еще что-то добавить, но передумал, промолчал. Устало обернулся к Андреа. — Приношу свои извинения, жирный. Ты и вправду не врешь. Продолжай!
