— Вадик, Эрмитаж, это что? — уточнил он у Коляныча, отключив телефон.
— Вообще-то, музей, — удивился тот, — вы чего, «стрелку» в Эрмитаже забили? Там же рамка. Ствол зазвенит. Да и народу много.
— Нет, не в Эрмитаже. Рядом. Со столбом каким-то. Чтоб не заблудиться. А потом отвезут куда-то.
— Так ты вспомнил?!
— Ты конкретно прав, — потерявший память полез в сумку и вновь вытащил пистолет, — ствол толкать привез. Надо же. Никогда бы не подумал.
Он вдруг о чем-то задумался и как-то нехорошо посмотрел на Коляныча. Коляныч угадал направление мыслей — что ж я постороннему человеку в голимом криминале признаюсь? А не сдаст ли меня человек?
Только бы не пальнул сдуру. Весьма обидно будет. Потому что даже медаль посмертную не дадут. Не положено. Неизвестный герой без серой шинели.
— Слушай, братуха. Ты это… Помалкивай насчет ствола, лады?
— Было бы о чем трепаться, — как бы небрежно и даже презрительно бросил Коля. — Подумаешь, ствол. Ты ж не собираешься кричать, что я сварочными аппаратами торгую?
— Не собираюсь.
— Ну вот. И мне незачем. Этим никого не удивишь, поверь. В Америке стволы вообще в спорттоварах продают.
Посредник успокоился и вытянул ноги. Будь на месте Вадика мент, не лежал бы он сейчас на диване, а на допросе зубы выплевывал.
— Вадик, ты со мной не мог бы сходить? К этому столбу?
— Зачем?
— Для подстраховки. Ну и вообще…
«Заманчиво, конечно. Все что нужно узнал бы. Но… Без согласия „центра“ нельзя».
— Во сколько?
— В шесть. Вечера.
— Я бы сходил, но у нас в шесть летучка у шефа… Давай так: если он отпустит, я поеду. О'кей?
— Спасибо.
— Отдыхай пока. — Коляныч поднялся со стула и положил на стол ключи от квартиры. — Мне в офис надо, за командировку отчитаться. В пять позвоню.
Посредник едва заметно кивнул, положил руку с пистолетом на грудь и тут же захрапел. Палец застыл на спусковом крючке. Не дернулся бы во сне.
Коляныч тихонько вышел на площадку и прикрыл дверь на «собачку».
Виталик ждал его в соседнем дворе, в машине. Шпион отчитался о выполнении задания, сдал проездные билеты и остатки командировочных. Потом доложил о просьбе посредника — сопровождать его на переговорах.
— Не стоит, — прикинув, покачал головой Виталик, — опасно. Покупатели осторожные, перепроверять начнут. А проверить несложно. Мы вряд ли тебя капитально прикроем. Так что никаких «стрелок». Только вариант с квартирой. Слушай, а чего вы там вспоминали?
— Ты уже в курсе?
— Конечно. — Виталик нажал кнопку на приемнике, из динамиков раздался булькающий храп посредника.
Коляныч поведал о воздействии клофелина на организм храпящего.
— Сам велел капнуть для верности. — Он достал пузырек и вернул приятелю.
Тот посмотрел через пузырек на свет:
— Ты чего, все вылил?
— Так получилось.
Виталик побледнел и перекрестился:
— Ты больной?! Я же предупредил: две капли, не больше!
— Не было у меня возможности отсчитывать. Да и поезд как назло тряхнуло.
— Он же загнуться мог! — Опер схватился за голову. — Клофелин давление понижает! Не рассчитаешь — понизит до уровня кладбища! Ну ты, блин!.. Радуйся, что ему только память отшибло!
Инструкцию по дозировке, если честно, Коляныч пропустил мимо ушей. Думал в тот момент о дефиците женского тепла в своей нескладной жизни.
Виталик продолжал бушевать, в красках расписывая возможные последствия Колиной оплошности. (Следствие, суд, пожизненное заключение, пресса, телевидение, скачок цен на оружейной бирже!) Коля молча терпел унижения — оправдываться не имело смысла. Да, виноват, да, ошибся. Хотя не ошибается тот, кто ничего.
Когда сосед немного успокоился, выпив из фляжки секретной овсяной настойки, он попросил его об одной услуге:
— Ладно тебе. Художник имеет право на ошибку. Не загнулся же. Такие не загибаются. Слушай, ты мне адресок или телефончик один не «пробьешь»? Если человек, конечно, питерский.
— Что за человек?
— Проводница. С нашего поезда.
— Зачем она тебе?
— Пистолет видела. Свидетель. «Зачистить» хочу. Несчастный случай на путях. Электричкой отрежет голову.
— А серьезно?
— Надо, Виталик. Этот мудак ей по лицу дал, я обещал ресторан за то, что наряд не вызвала.
