Я продолжал тупо разглядывать записку, когда в дверь постучали. Женский голос произнес:
— Миссис Руд, вам телеграмма.
— Спасибо, дорогая.
Мать открыла дверь и взяла телеграмму. Я по-прежнему слепо глядел перед собой.
— Ники.
Голос матери заставил меня очнуться. Я поднял голову и увидел ее внезапно потускневшие глаза.
— Что случилось, мама?
— О, Ники!
Она вдруг стала удивительно похожа на героиню «Последнего горизонта», неожиданно состарившуюся на глазах у всех… Бросив телеграмму на постель, мать быстро вышла из комнаты.
Только она могла обманываться относительно трех «несчастных случаев». Трех? Нет, четырех. Но кто же убивал этих людей?
Я поднял листок.
СЧАСТЛИВОГО ДНЯ РОЖДЕНИЯ МИЛОЙ АННИ СЕЙЧАС ЖЕ ВСКРОЙ МОЙ ПОДАРОК ЛЮБЯЩИЙ МУЖ
Муж! Значит он здесь! Все становится на свои места. Не мать совершала все это, а тот, кто жил с ней в былые дни. Тот, кто находился в соседней комнате во время визита месье Пико. Кто согласился на ней жениться ради вида на жительство. Тот, кто обожал ее, заботился о ней и «убрал» месье Пико, Норму, Сильвию и Прелесть, чтобы они ей не мешали.
Как не пришло мне в голову сразу, когда я догадался: «видная политическая фигура» — ложь, что этот человек живет среди нас! Он не хочет дать матери развод, опасаясь, что та станет посмешищем в глазах других!
Водевиль… Акробат… Жонглер… Этот человек!.. Единственный, кто… Анни Руд состояла в тайном браке со своим шофером.
Джино!
В комнату вернулась мать. В руках у нее был небольшой пакет, обернутый в золотистую бумагу и перевязанный алой лентой. Едва ли она сознавала, что я все еще здесь.
Сев в кресло у туалетного столика, она не спеша, стала разворачивать сверток и вынула оттуда коробочку. Открыла крышку и достала письмо.
Я наблюдал, как она читает. Это было жалкое зрелище. Она забыла надеть очки, поэтому держала письмо в вытянутой руке, мучительно щурясь. Я вскочил и подал очки. Она машинально надела их и снова углубилась в чтение.
Я понимал, что в этот момент для нее вообще никого и ничего не существует. Но не уходил, стараясь не смотреть на нее и думать о другом. О чем? О Монике?
— Ники!
Я повернул к ней голову. Мать сидела в кресле, уронив письмо на колени. Я подошел к ней.
— Да, мама.
Она внимательно посмотрела на меня. За стеклами очков ее глаза казались огромными.
— О, Ники, я всегда подозревала, что это произойдет. Теперь не сомневаюсь. Все эти годы я обманывала себя, знала, что стоит мне взглянуть фактам в лицо, как окажется… Вся моя карьера основана на…
Она замолчала.
— Ты хочешь, чтобы я прочел письмо?
Она сняла очки, медленно опустила руку, взяла листок и протянула мне.
Я сел. Я многое уже предчувствовал, о многом догадывался.
«Милая Анни!
Пишу это письмо, потому что может прийти пора — хотя я стараюсь об этом не думать, — когда полиция захочет прочесть его. Иначе я просто ушел бы с миром. Но нельзя. Предстоит проделать еще одну работу, и я не уверен, что все пройдет гладко.
Анни, моя дорогая, необыкновенная Анни, я так и не понял, догадываешься ли ты, что это я был причиной смерти месье Пико. Ты знала, что я в соседней комнате с Ники, знала о второй двери, ведущей на лестничную площадку, ты должна была знать, что я слышал, как он грозил уничтожить твой шанс на счастье. Но мы никогда об этом не говорили, и правильно делали. Моя любовь стоила бы немногого, если бы я заставил тебя расплачиваться за мою вину. В Голливуде тебя ждал огромный успех, все шло отлично. Но рядом была Норма. Думаю, Роже Ренар рассказал ей достаточно, чтобы вызвать подозрения, но это не имело значения до того вечера в доме Ронни, когда она набросилась на тебя. Поэтому я последовал за тобой, стоя под дверью, слышал угрозу объявить всему миру, как произошло несчастье. Случилось то, что должно было случиться. Ты вышла. Она кинулась за тобой. Вы обе не заметили меня. Не успев сообразить, что делаю, я с силой толкнул ее… Позже было нетрудно убедить всех, что мы с Джино оставались в домике у бассейна. Он тоже тебя любит, а потому молчит…»
Я пробежал глазами еще несколько строк и дальше стал читать медленнее.
